— С такой физиономией будет, конечно, проще сойти за жертву бомбардировок, — ехидно усмехнулась она. Хотя, сказать, конечно, хотела далеко не это. На язык лезли всевозможные ругательства в адрес этого маньяка, местной дружины и, конечно, себя самой. Что и говорить, любопытство сгубило много кошек, она же, еще легко отделалась. Жива, руки и ноги на месте — несомненная удача.
Проверив еще раз входной замок, девушка приняла несколько таблеток и легла спать.
На улице стоял безоблачный весенний день, около двадцати градусов тепла. В небе парило сразу несколько цепелинов, надежно защищавших город от вражеской авиации. В честь приезда генерал-лейтенанта вся главная улица была украшена вывешенными штандартами славитанцев. Разрушенные здания завесили белыми полотнами, расставили военных в парадной форме. Постепенно, на улицы стекался народ. Словом, все было готово к приезду Веселовского.
Когда его автомобиль с открытым верхом появился в самом конце улицы ведущей к центру, до Лауры донеслись первые восторженные голоса горожан. Кто-то кидал шапки вверх, кто-то цветы, в целом, все были рады его визиту в город. Было видно, что изможденные и изнуренные люди все еще готовы сражаться за свою страну. Генерал же лишь махал людям рукой, проезжая мимо. Рядом с ним на заднем сидении расположилась его жена. Красивая девушка в нарядном платье и миниатюрной шляпке. Все это Лаура фон Шлейц смогла рассмотреть через прицел своей снайперской винтовки. Лора замерла лишь на пару мгновений, а затем нажала на курок.
Пуля угодила точно в седоволосую голову офицера, буквально взорвав ее изнутри и забрызгав белоснежное платье его спутницы. На улице повисло гробовое молчание, а затем, раздались вопли людей, свистки военных и через минуту завыли сирены. Однако, Лаура уже была занята тем, что сбегала по маленькой лестнице вниз, на первый этаж своего укрытия.
— Ценой одного я спасаю тысячи жизней и ваших и наших солдат, дурачье, — бормотала она себе под нос, уже выбегая на улицу. — Чем быстрее закончится эта проклятая война — тем лучше будет всем.
Глава 2. Часть 6
Через четыре недели девушка уже была в той самой лечебнице, где ей подарили зрение во второй раз. Фридрих Шмидт, хирург, усадив ее в кресло, очень долго рассматривал повреждения. Держа девушку за подбородок, он то ли недовольно то ли удивленно прицокивал языком. Наконец, закончив осмотр, он откинулся в кресле.
— Да, милая барышня, потрепала вас жизнь, — хмыкнул он, затем достал из кармана серебряный портсигар и закурил.
— Сможете исправить? — с надеждой в голосе уточнила Лаура, как бы невзначай.
— Смочь — смогу, — опять хмыкнул тот, — Не знаю, как будет работать — нервы сильно повреждены. Но отказать офицеру, прославившемуся чуть ли не на всю страну — не смогу точно.
— Вы уже тоже в курсе? — вскинула бровь девушка, демонстрируя безразличие. Однако ее щеки предательски порозовели.
— Конечно, господин капитан, — усмехнулся тот, — Ваша скромность заслуживает отдельной похвалы, но да вы здесь не за этим. Я отдам распоряжение, чтобы новые импланты сделали специально под вас. У нас тут появилась обновленная модель, не так сильно отторгается телом, чуть лучше позволяет видеть в темноте и все такое прочее.
— А скажите, доктор, — неожиданно спросила девушка, — Еще есть такие же люди, у которых прижились новые глаза? Уже больше года прошло, а я таких так и не видела.
— Скажу тебе честно, пока что безуспешно, видимо мы упускаем какую-то делать, — задумчиво произнес тот, — Но, мы не бросаем наших надежд, а значит, победа будет за нами!
В дополнение к званию и медали, Лауре выдали также целых две недели отпуска, и она уже заранее знала, что она собирается за них успеть сделать. Разузнав про место где содержится Йозеф Фишер, ее бывший начальник, она направилась прямиком в военную тюрьму, недалеко от столицы.
Она так и не решилась написать даже короткого письма семье, впрочем, как и не получила ни одной весточки от них. Ей было гораздо удобнее и не так больно на время забыть об их существовании, нежели навестить их хоть на денек.
Лаура Фон Шлейц в сопровождении двух рядовых шла сейчас по темных узким коридорам военной тюрьмы. Давящую тишину прерывал стук каблуков ее начищенных до блеска ботинок. Тусклый электрический свет озарял вереницу железных дверей камер. Сквозняк заставлял висящие лампочки покачиваться, дополняя и без того зловещую картину.