Люди еще надеялись, что домовладелица Хана-Этл Песелес позволит себя уговорить и переделает большой полуразрушенный бейт-мидраш в квартиры. Но с тех пор, как столяр принялся латать досками в бейт-мидраше все, что еще можно было залатать, двор потерял надежду на квартирки для молодых пар. Сначала жители только дружелюбно посмеивались над завсегдатаями молельни, теперь же их возненавидели. Раньше во дворе боялись роптать на домовладелицу: ведь то, что они ей платят, разве квартплата? Теперь по поводу Ханы-Этл говорили со злобой. Ноехка Тепер орал, что он пойдет к домохозяйке первым. «Эту немую лялю», как он назвал своего деликатного сына-жениха, он с собой не взял. Взял с собой невесту, Энтеле, и ее отца, портного Звулуна, кашляющего еврея с согбенной спиной, похожего на низенькое дерево, растущее ветвями в землю. Когда они вышли со двора и направились к пекарне Песелеса, к ним прибилась еще одна соседка, Элька-чулочница.
Ее муж — рыночный торговец Ойзерл Бас, человек уверенный в себе и сильный. Он смотрит на каждого прищуренным глазом, в то время как второй его глаз широко открыт. Про него говорят, что он губит своих врагов на рынке холодным взглядом. Все дрожат перед ним. Тем не менее, Элька, его жена, им командует. Соседки спрашивали себя и сами себе отвечали: с помощью какой такой силы Элька-чулочница затмила своих конкуренток в любви? Своей кислой физиономией и тощим задом она их затмила? Да ничего подобного! Своим извергающим пламя ртом она спалила конкуренток и так заболтала Ойзерла Баса, что он на ней женился. Но и Эльке с ее мужем приходилось ютиться в конуре. Так что в пекарне у домохозяйки она разоралась первая.
— Мы будем тесниться, как куры в курятнике, а эти геморройные сидельцы из синагоги будут занимать пол-этажа мужской молельни и половину женского этажа? Не доживут они до этого!
Элька видит, что домохозяйка смотрит на нее с удивлением и возмущением, готовясь спросить, сколько она платит за квартиру, чтобы высказывать такие идеи? Элька упреждает взрыв и заходится плачем: ее родители и даже дед с бабкой жили во дворе Песелеса. Так почему же из-за чужих бродяг она должна слышать от мужа горькие речи? Ойзерл говорит ей, что если у нее не было двухкомнатной квартиры, ей не надо было выходить замуж.
— Если любишь, две комнаты не нужны. Если любишь, достаточно одной комнатки, — встревает Ентеле, и Хана-Этл, владелица пекарни, тает от удовольствия.
Отец Ентеле, портной Звулун с согбенной спиной давится кашлем и говорит, сопя:
— Детям негде жить.
Теперь пришло время выслушать слово отца Ореле, щеточника. Ноехка Тепер — рослый и худой, с грубым, морщинистым лицом и жесткими, колючими бакенбардами. Его физиономия может служить вывеской для его лавки, где можно приобрести всякого рода щетки для уборки и чистки. Он тут же показывает, какой он крикун. Но вместо того, чтобы начать проклинать просиживателей скамеек из Немого миньяна, как он и собирался, Звулун вдруг начинает выговаривать чулочнице, так он ненавидит Эльку и всю ее парафию.
— Мне нужна квартирка, чтобы мой сын и Ентеле могли пожениться. Если бы мне не предстояли расходы на свадьбу и будь мой Ореле добытчиком, как другие, я бы не выпрашивал бесплатной квартиры, как некоторые.
— Кто это некоторые? — подскакивает Элька-чулочница и бросается на щеточника. — Разве ваш Ореле мужчина? Он же бесхребетный парень, молочный теленок. Девушки на него и не смотрят, вот он и стал женихом Ентеле. А она уж настоящая Ента[29]! После свадьбы она сразу же возьмет мужа в оборот.
— Я с вами не ссорюсь. Если меня обижают, я слова не отвечаю, — поворачивает Ентеле свою короткую полную шейку и выглядит против чулочницы, как рассерженный молодой и толстый гусенок против голодной, тощей, большой хищной птицы с длинным сухим клювом. Ентеле не боится, она знает: окружающие не допустят, чтобы ей сделали что-то плохое. Элька с ее большим ртом понимает, что все тут против нее, и не находит, что ответить. Тогда начинает говорить Хана-Этл Песелес:
— Ну что же, детки. Дайте мне совет. Мне что, прогнать слепого проповедника? А может быть, венгерского раввина? Сначала его немцы выгнали из Германии, а теперь мне его выгнать из бейт-мидраша, что на моем дворе? Я уже не говорю о том, что синагогу нельзя превращать в квартиры. Правда, в случае такой нужды в квартирах для молодых еврейских пар, может быть, и можно. Но если я велю аскетам уходить, они меня разве послушают? Так что же мне, полицию вызывать?
29
Имя Ента в обиходной еврейской речи имеет нарицательное значение: «хабалка», «необразованная хамка».