– С концами исчез парень, – сетовал Степан Степаныч. – А жаль, конструктор толковый, башка у него варит.
Шубин повернулся к жене:
– Всё вроде сказал? Теперь снова про червей?
– Да нет, не всё, – возразила Нина. – Ты же сам говорил, что однажды видел Подлевского в шикарном авто с шофёром. Отец тебе не поверил, сказал, что ты обознался.
Дмитрий почесал в затылке.
– Верно, было такое. Спорить со Степан Степанычем не стал, но я-то знал, что не ошибся. Он это был, он!
Снова вернулся к злосчастным гумусным червям:
– Понимаешь, Виктор, на челночную авантюру мы одолжили у знакомых. И хотя в минус вышли, основную часть долга вернули с ходу, а потом расплачивались в рассрочку. Да и суммы были небольшие. А за разведение гумусных червей надо платить сразу, и по нашим понятиям, немало. Вот нас и вывели на коммерческую структуру, готовую дать кредит под умеренный процент ради развития в России фермерства. А когда мы гумусом затоварились… И тут взорвалась Нина:
– Они денег и не видели. За них заплатили, а им маточным поголовьем выдали да плюс самосвал комбикорма. Я когда узнала, сразу поняла: афера! Черви эти заморские и кредиторы – повязаны.
Как карасей в пруду, наших мужиков на живца взяли.
А дальше началось страшное: требовали вернуть кредит, «поставили на счётчик». Лихие парни звонили по телефону, приезжали вечерами в квартиры Богодухова и Шубина – сперва увещевали, потом пошли угрозы.
Кривясь, словно от зубной боли, Дмитрий говорил:
– Я Нине не верил, что гумусники и кредиторы между собой связаны, не в моём это понимании, не допускал такого.
– Да «не между собой связаны», а одна банда! – нажимала Ряжская.
– Но однажды… Понимаешь, приехали к нам трое матёрых мужиков с угрозами, и одного, горбоносого, я узнал – он червей в Одинцово привозил. Тут я и понял, что дела наши плохи, ежели они общий интерес скрывать перестали. А особенно они на Богодуховых жали. Серёга как-то вечером закатил к нам – лицо серое, глаза провалились. Впервые водки потребовал. После неполного гранёныша полчаса молча в кресле сидел, потом говорит: «Сказали, чтоб через неделю квартиру на них перевёл. Тупым напильником по душе прошлись ультиматчики».
– Квартира-то в цековском доме, – перехватила разговор Ряжская. – По тем временам высший класс. Они губу и раскатали, все ухищрения зла в ход пошли.
– Серёга и говорит, – продолжал Шубин, – ты же знаешь, как у меня совпало. Дом 16, квартира 75. А у отца паровоз был за номером 1675. Как её отдать? Они про комнатку в пригороде говорят, угрожают Верку похитить. Бесчиние! А я в это оголтелое время – кто? Помёт эпохи… Может, Верку к дальним родственникам в Тулу отослать? Остаётся, говорит, действовать по обстоятельствам момента. Да, по обстоятельствам момента! Так и нажал. Заполночь от нас ушёл. А в шесть утра звонит Катерина…
– Как начнёшь припоминания бакланить, у меня душу буравит, – вскипела половодьем чувств Нина. – А главное опять упускаешь.
– Что главное?
– Забыл, что Сергей говорил в тот вечер? Пытался с теми аферистами столковаться, всё отдать, кроме жилья. А они: нет, эта хата шефу понравилась, он не отступится. А шеф тоже приезжал – раньше. Сергей его сразу угадал: на возрасте, в очках, залысина, воротник пиджака стеной, склад речи культурный, не брехливый, без словоизлияний заборных, иногда с ма-аленькой запинкой… – В сердцах махнула рукой, резко закончила мучительный разговор: – В общем, на утро Богодухов с седьмого этажа, – перекрестилась, – прости его, Господи! Семью, квартиру спасал. Великомученик неудобного времени.
Потрясённый Донцов молчал, медленно осознавая услышанное. А Ряжская уже снова тараторила:
– Но мы-то следующие, как пить дать. Я к Катерине умчалась, а Димка – к отцу-матери за советом. Ну, вопрос решили сразу: чёрт с ней, с квартирой, переедем с ребятишками к родителям, в тесноте да не в обиде, зато приют от ненастья. Игра нам не по карману. Вот и перебрались с проспекта Мира в Перово.
– А теперь ты про главное забыла, – укорил Дмитрий.
– Да! – спохватилась Нина. – К нам закопёрщик этого злоумышления не приезжал. Но по Серёжиному описанию отцу навеялось неладное. Спрашивает потом у Димки: говорил, воротник пиджака стеной, затылок закрывает? И с запинкой? Потом велит Димке: а ну-ка, проверь. Сколько мне кажется, уж не Подлевский ли? Вбрось мимоходом фамилию. Ну, Димка при очередных переговорах и просит: «Мне бы с Подлевским встретиться, может, договоримся». Они сразу: «Откуда фамилию знаешь? Кто сказал?» Димка на Богодухова и свалил – поди проверь. А когда отцу рассказали, пришлось неотложку вызывать. Едва очухался, шепчет мне: «Бандитам ни за что не говорить, что ты Ряжская». Ему житейская сноровка всегда помогала, отцу. Он понял: если Подлевский в криминальные прибыльщики подался, – чтоб концы в воду, он на нас генеральную облаву объявит.