Выбрать главу

В эту минуту Винтроп услышал:

– Рад вас видеть, Боб.

Подлевский сел напротив, дружески пожал протянутую руку.

В последние годы они встречались регулярно, и Аркадий с энтузиазмом вываливал Бобу обильную, пёструю пустомельщину, из которой Винтроп выуживал полезные сведения. Подлевский, конечно, понимал, с кем имеет дело. Но поскольку формально не являлся носителем государственных секретов, видимо, решил сыграть свою игру, плотно сойдясь с влиятельным американцем, не стесняясь показывать свои замашки, говорить о своих притязаниях.

Но после напугавшей его командировки на Урал Аркадий решил закинуть удочку по-крупному. Начал с рассказа о близком знакомстве с очень солидным деятелем, обладающим колоссальной информацией.

– У него прямые выходы на Кремль, на ФСБ, – понизив голос, объяснял Подлевский. – Я сопровождал его в командировке и видел, как перед ним расшаркивался губернатор. Между прочим, должность неприметная – советник председателя банка, а машина с мигалкой, пропуск вездеход. Интереснейшая фигура! Кстати, если есть желание, могу при случае познакомить. Мы с Борис Семёнычем сошлись. «Знает, знает, подлец, что мне нужно, – думал Боб, слушая Подлевского и в очередной раз отмечая: – Сырой, совсем сырой!» Винтроп сразу прикинул, что собой представляет этот Хитрук, горячо рекламируемый Аркадием, и понял, что знакомство с ним не имеет перспективы. Хитрук не согласится, и если Подлевский всё-таки устроит встречу, выйдет неловкость. А Винтроп совсем не кстати угодит в списки «меченых». С такими людьми знакомятся не через сошек вроде Подлевского.

Между тем Аркадий, посчитав, что показал свою солидность, перешёл к делу.

– Боб, давно хочу попросить совета. Меня всё чаще посещает мысль перебраться в Америку. Что на это скажете?

Винтроп помолчал, обдумывая ответ, а Подлевский продолжал наседать:

– В принципе я человек небедный. Но ведь и в Штатах придётся искать какое-то дело. Вы меня неплохо знаете. Чем бы я, на ваш взгляд, мог заняться в Америке?

– А что, здесь горячо становится?

– Не то чтобы горячо, а как-то неустойчиво. По-разному могут события повернуться.

Но Подлевский нужен был Винтропу в России, а не в Америке. И вдруг мелькнула забавная мысль, он сказал:

– Конечно, вы неплохо смотрелись бы в богемных кварталах Сан-Франциско. И в Америке могли бы заниматься тем же, что и здесь.

– Чтобы войти в американские обстоятельства, перезнакомиться с нужными людьми, понадобится лет десять. Вся жизнь уйдёт. Боб рассмеялся:

– Вы меня не поняли. Вы могли бы играть роль связного между нашими бизнесменами и русской реальностью, которую прекрасно знаете.

Аркадий даже подскочил на мягком стуле – его наконец осенило! Он был безмерно благодарен Бобу за подсказку, в мозгу уже роились варианты будущих авантюр. Но Винтроп осадил прилив эмоций:

– Вопрос в другом: где вам лучше жить? В Америке или всё же в России? Может быть, на два дома? – хитро глянул Боб. – Но завязать связи с нашими бизнесменами я помогу. Кстати, ни разу не был у вас в гостях. У вас приличная квартира?

– В принципе неплохая, однако не люкс. Район центральный, но дом неважнецкий.

– Это не есть хорошо, – кисло поморщился Винтроп. – Давайте поступим так. Не будем форсировать события. Я наведу справки и мосты в Вашингтоне, в Нью-Йорке. А вы тем временем подумайте о хорошей собственности здесь, в Москве. Поверьте, это имеет значение.

Винтропу было глубоко наплевать на мышиную возню Подлевского. Он даже не вдумывался в суть дела, а импровизировал, как говорят в России, «лепил горбатого», делал вид, будто принял просьбу близко к сердцу. Но он, конечно, не мог предположить, какие роковые события разыграются после его мимоходного, равнодушного замечания о поисках Подлевским приличной квартиры как прелюдии к российско-американскому бизнесу.

Глава 10

В Комитете по промышленности Виктору Донцову оформили постоянный пропуск в Госдуму – нарекли нештатным помощником депутата, – и он стал захаживать в здание на Охотном Ряду. В первый-то раз его распирало от гордости – шёл в «храм парламентаризма». В историческое здание, где работали Каганович, Байбаков – фамилии, хранившие память о великом, хотя и вытоптанном прошлом.

Но когда визиты сюда стали рутиной, когда Донцов сошёлся с аппаратом Комитета – главной здешней тягловой силой, – ореол померк, Дума оказалась заурядной бюрократической машиной.