Глаза у Добычина округлились, в наставшей тишине он не мигая глядел на Донцова, но словно не видел его, напряжённо поглощённый каким-то воспоминанием. Даже щека дёрнулась.
Вдруг почти криком:
– Стой, стой! А помните в «Доме приёмов» вы внизу сидели, за коньячком, а я к вам со своим приятелем Жорой Синицыным подкатил? Должны помнить! Он в тот раз ляпнул, что в провинции, а он с Урала, считают, будто Путина приватизировали либералы. Ты, Георгий, от того разговора увильнул сразу, вместе с ним, – кивнул на Донцова, – наверх заторопился, трапезничать.
– Я того парня приметил, – откликнулся Донцов. – О приватизации Путина, такое не забывается. Лысоватый, невысокий, с брюшком.
– Он, он! – радостно вскинулся Добычин. – Память у вас цепкая. Но почему я Синицына вспомнил? Он же в провинции сидит, много думает, голова светлая. К КПРФ, понятно, не принадлежит, но симпатизирует. И знаете, что он сказал? Я недавно в округ летал… Коммунистам, говорит, очень мешает буква «К». У народа от этой буквы давняя травма. Я, говорит, с людвой много общаюсь, и простой избиратель твердит: во всём прав Зю, вот кабы он партию переименовал – она же всё равно не коммунистическая! – вся голосовалка была бы его. Буква «К» для людей простого звания – словно шлагбаум. Тут, говорит, как в Новом Завете: что сеешь, не оживёт, если сперва не умрёт.
– Ишь, чего всхотел! – воскликнул Лесняк и миролюбиво добавил: – А твой Синицын мужик, видать, крупный, не гурман из «Макдоналдса». Это я ещё тогда заметил.
– И то важно, – поднял указательный палец Добычин, – что он не в столичной политтусовке крутится, а отражает мнение провинции. Он же на Урале не заезжий, его с младых ногтей знают, кто только с ним не шашлычил. Говорю же, недавно в округе был на заседании торгово-промышленной палаты. Кто верховодил? Синицын!
И сразу видно: знает, чем народ дышит.
Помолчали, переваривая неожиданный поворот дискуссии. Потом Лесняк задумчиво произнёс:
– А ты, Сева, скипидарчику нам вспрыснул. Смотри, как расцицеронился! Пестня!.. Да-а, ежели коммунисты обернулись бы общенародной Левой партией, сохранив региональную структуру, история России могла бы пойти иначе.
– Вы о чём? – вежливо спросил Донцов. – Грудинин может стать президентом?
– Да при чём тут Грудинин! – не очень корректно отмахнулся Лесняк. – Я вообще не о 2018 годе, с ним всё ясно. Сейчас стране без Путина не выжить. А вот что будет на выборах в транзитную Думу 2021 года, когда пойдёт кавалерийская рубка? Что будет в 2024 году, когда в России неизбежен транзит власти, передача тронных полномочий? С девятнадцатого марта начнётся у Путина последний перегон. По ком через шесть лет будет звонить политический будильник?
– Кстати, Путин официально отказался от предвыборных дебатов, – невпопад влез Добычин, и его слова прозвучали вопросом к Лесняку.
Тот ответил:
– Это дело привычное. Однако появление Грудинина всё меняет. Тут дебаты были бы кстати. Помяните мои слова, люби друзи, отказ от дебатов с Грудининым Путину ещё аукнется. Не в смысле выборных итогов, а позже, в 2021 и 2024 годы, когда проблема авторитета станет главной. Грудинин, как его ни прессуют СМИ, – не политик, он от народа представительствует.
В игнор его посылать – не комильфо. С авторитетом вождя вообще теперь непросто: очень некстати подвернулась корейская Олимпиада. Имиджевая катастрофа! Как унизили, а! Тоже на авторитет Кремля легло.
– Выхода не было, – подал голос Простов. – Если бойкот, о чём говорили, нас не допустили бы к двум следующим олимпиадам.
Лесняк укорно глянул на Простова.
– Был выход, Пётр Демидыч. Я о нём заикнулся, а на меня думские личности, заинтересованные в корейском турне, всех собак спустили, считай, рот заткнули. А надо бы в ответ на наглое издевательство отправить на Игры команду из шестых номеров, отказаться от трансляции. Форму соблюсти, а по сути, плюнуть на МОК. И они без козырей! Не обращать на них внимания, пусть творят что хотят, над ними весь мир смеялся бы. В историю корейские игры вошли бы как Россией пропущенные. Но без последствий для завтрашнего дня.
– А что? Разумно, народ бы понял, – комментировал Добычин.
– Разумно! – издевательски усмехнулся Лесняк. – Так надо же было думать. А кому думать-то? Мыслителей в Застьенье днём с огнём не сыскать. Вот Путину и подсказывают то нацидею под видом патриотизма, то Олимпиаду без флага и гимна… Ушли от идеологии и получаем по полной. Боюсь, не в последний раз, как бы хужее не было.
Перебивка про Олимпиаду не интересовала Донцова, он как бы не слышал Лесняка, ушёл в свои мысли – это свойство помогало сосредоточиться на главном. А главным он в сей момент считал мощную заявку этого уральского Синицына – КПРФ хорошо бы избавиться от ленинской тени. Для этого незачем отрекаться от прошлого, предавать идеалы. Просто сменить название. Сегодняшние спорщики, думал Донцов, не говорят о сути, погружены в партийные дела. А межпартийные дрязги – мелочь, частности для пленарок. На деле-то в России насмерть схватились две силы. Небольшая, но плотная консолидированная либерально-прозападная элита, компрадорский олигархат, подмявший под себя макроэкономику, духовно-культурную среду, медиа и разрозненное большинство народа, которое либералы презрительно кличат быдлом, «крымнашистами».