Выручил Простов, который решительно загнал разговор в политическое русло.
– А кто мне скажет, что теперь будет? – ни с того ни с сего хрипло и громко произнёс он, в упор глядя на Подлевского. – После ракетных откровений Владим Владимыча.
Аркадий сразу понял, куда покатится застольная дискуссия. В таких случаях он предпочитал не соваться вперёд, уловить её стержень, а потом удивить всех неожиданным словом поперёк общего настроения. Но на сей раз вопрос задан лично ему, все ждут его ответа, хотя он, конечно, может и отмолчаться – упрямо, назло этому старикану плечистого крестьянского склада. Но Подлевский, в голове которого кровельным гвоздём с перьями засела мысль об этой квартире, решил, что обязан показать себя здесь хозяином и задать тон. В сознании мелькнуло: «Надо быть нахальнее!»
– Вы имеете в виду этот блеф, примитивную мультяшку в Манеже? – равнодушно ответил он вопросом на вопрос, с вызовом глядя на Простова.
Тот аж поперхнулся от неожиданности, потом возразил:
– Ну-у, оценивать Послание можно по-разному. А я-то спрашиваю, что теперь будет.
– Да ничего после этого державного блуда не будет, кроме усиления санкций. Своей дешёвой патетикой он не напугал, а ещё больше обозлил. Политтехнология подворотен. Политические предзимки.
Аркадий снова, на сей раз с плохо скрываемой ухмылкой глянул на Простова, понимая, что тому нечем крыть. Не пускаться же в бессмысленный бездоказательный спор об американских расчётах. Подумал: «Один ноль в мою пользу!»
Но тут в разговор вступил непонятный Донцов, неизвестно как оказавшийся здесь.
– Понимаете, Путин обращался не только к Западу, но и к нам с вами. И если спорить об отклике забугорья нелепо, тем более при нынешнем американском русожёрстве, то в России возникают другие вопросы.
– Конечно, другие! – воскликнул Подлевский. – Кто вдохновлён этими весёлыми картинками, неизбежно должен поинтересоваться грандиозными бюджетными тратами на пушки – вместо масла.
– Я имею в виду иное. Новое оружие создавалось не только в тайне, но и в так называемом «кармане эффективности», как именуют личный надзор президента. Помните, он регулярно проводил недельные военно-промышленные совещания в Сочи?
– И что с того?
– «Карман эффективности» был изъят из ведения Правительства, – не обратив внимания на колкость, спокойно продолжал Донцов. – Иначе говоря, эта сфера развивалась по своим экономическим закономерностям.
– Ты хочешь сказать, вне либеральной макроэкономики? – отреагировал Простов.
Виктор кивнул, но не отвлёкся от мысли:
– Как поведёт себя Путин после выборов? Новое оружие даёт России спокойствие от угроз по внешнему контуру, о чём мечтал Столыпин, – через баланс ядерных сил, через сдерживание. У Путина развязаны руки для наведения порядка во внутренней политике. И что же? Он снова будет опираться на изношенных либеральных бюрократов, которые тормозят развитие страны? Или проявит решимость, как в оборонке, отодвинув от макроэкономики птенцов гнезда гайдарова, убрав либеральный деспотизм? Кстати, не только в экономике – и в культуре, а главное, в идеологии. Вот они, главные вопросы.
Подлевский понял, куда гнёт этот Донцов, и, не желая спорить по существу, поймал его на слове:
– Значит, вы уверены, что Путин выиграет выборы?
Простов удивлённо спросил:
– А у вас есть сомнения?
– Сомнений нет. – И после короткой паузы: – К сожалению.
Аркадий презирал этих людей, внезапно вставших на его пути, антизападных патриотов на зарплате. И держа в сознании мысль о хозяйских намерениях, пошёл напролом, считая важным проявить решимость. В наступившей тишине повторил:
– Да, к сожалению.
Но в разговор неожиданно влезла Ряжская – совсем с иной темой:
– А у меня другая позиция. Был бы второй тур между Путиным и Грудининым, я точно голосовала бы за Путина. А в первом туре – только за Грудинина! Однозначно, как чешет Жириновский.
– Это почему же? – спросила Катерина не столько от удивления, а скорее, чтобы обозначить своё присутствие за столом.
– А потому, что не во всём я с Путиным согласна. Мы с Димой думали, как выразить своё недовольство? Не пойдёшь же митинговать. И голосовать против Путина не хотели, вот и решили протестовать неявкой. А когда возник Грудинин, да ещё когда рекламуха против него пошла, когда стали его мочить на всех телеканалах, тут уж ясно: только за Грудинина!
– Это аппарат! – поправил Простов. – Уж я-то знаю. Чиновники в Застенье с ума посходили, им же процент нужен, вот они мавзолеи и городят. А на местах да в медиа от исполнительского ража каблуками щёлкают. Этот прессинг и обеспечил Грудинину популярность.