Кухня здесь была отменная, о чём напоминало витиеватое меню. Осетрину подавали звеньями, во всю толщину рыбы. А после ответных российских санкций появился синий вкладыш с дерзким уведомлением: «У нас вы никогда не пожалуетесь на отсутствие рокфора или хамона».
Для Донцова резервировали столик, но едва он переступил порог, справа раздались возгласы:
– О-о! Донцов!
– Власыч, причаливай к нам!
За круглым столом на пятерых сидели четверо филигранных – по классификации Жоры Бублика – клиентов, среди них, кстати, два Виктора, и Донцов в очередной раз поприятствовал, что в дружеском кругу за ним утвердилось «Власыч» – не в качестве возрастной заслуги, а для удобства общения: и звучит и сразу ясно, о ком речь.
На горячую закуску заказав говяжью мексиканскую кесадилью – пальцеоблизательно! – вслушался в застольный разговор.
– Он, конечно, отмотивировал их по полной. И министра и губера, – веско говорил Виктор Жмур, худой, кадыкастый, в строгом чиновном прикиде, с безвкусным жёлтым галстуком. Жмур начинал скромным помощником адвоката, но судьба, по его словам, сделала то ли мёртвую петлю, то ли сальто-мортале, и он, едва не сгинув, почти утонув, вынырнул на стремнине бизнеса. Теперь Жмур – член совета директоров крупной компании и, поговаривали, удачно «обставился» пакетами акций, а кроме того, вошёл в клан офшорной аристократии, успешно вывозил за рубеж честно уворованные деньги. – Засуетились, как тараканы после дуста. Он им дал месяц, а их сиятельства за сутки полигон закрыли.
Донцов сообразил: судачат о балашихинской свалке. После прямой линии с президентом она стала символом нынешних порядков.
Свалка мусора! Сколько вокруг неё свистопляски!
И впрямь тянет на символ.
– Как бы т-такая торопливость боком не вылезла. Куда т-теперь московский хлам везти? Ну, назначили другие полигоны. Но это н-новые покатушки, иной километраж. А времязатраты? Цены выше. У-у-у! Н-неразбериха – с ум-ма сойти. Нелегальные свалки пойдут, начнут сбрасывать мусор в кустах, всё Подмосковье изгадят. Для ГАИ новый грев, откроют охоту на нелегалов. Как п-писал классик, од-дин коверкает, другой расковеркивает. – Валерий Шлёнский, совладелец крупной айтишной фирмы, говорил неторопливо, с лёгкой запинкой.
– О чём вы, люби-друзи? Всё образуется. Нормальный российский формат. Капля, попадая в море, становится морем. Типичный сюжет эпохи. Российские обыкновения.– Жмур обожал изъясняться формулами.
– Не скажи. Очередное бубнилово, и только. Пустое: ставлю дюжину шампанского против бутылки колы. Одну проблему закроют, десяток новых наплодят. Кругом безладица. – Это другой Виктор – Шаринян, герметичный по части эмоций. Но сегодня, кажется, и его прорвало. – Кстати, восьмое аграрное правило утверждает, что избыток одного удобрения не может компенсировать нехватку другого. Оно применимо ко всему. А ты что, Власыч?
Донцов сидел с полным ртом, и тот, который напротив, Гаврилкин из Минразвития, пришёл на помощь:
– Дайте ему прожевать, это не бычки в томате. С голодухи не догоняет, об что речь.
– И не м-манты с джусаем, – подыграл Шлёнский. – Да, кстати на кстати. Переносить технические законы на жизнь – не комильфо. Бердяев, например, писал, что штопаньем дыр капитализма м-можно создать новую общественную ткань. Прав он или нет, – не суть важно. Однако м-мысль заслуживает уважения.
Донцов поднял ладонь в знак готовности к ответу, сделал глоток минералки и после короткой паузы, завладев вниманием, внятно, расставляя слова, сказал:
– Меня напрягает, что мусорной свалкой занимается лично президент. Дурдом! В одиночку-то всем сопли не утрёшь.
– Вынужден заниматься… – многомысленно поправил Жмур.
– А это что в лоб, что по лбу. От перестановки слагаемых сумма не меняется.
– Слагаемые – это царь и бояре, – расшифровал Шаринян.
Донцов сперва кивнул, но сразу добавил:
– Ну-у, не совсем. Бояре, они жалованные, наследная знать. По мне, так важен факт: не проблемы экологии, а мусорная свалка в Балашихе! Антресоли демократии… – И осёкся.
В зал вошла женщина, поразившая Донцова на похоронах Соколова-Ряжского. Одета просто, но, по цветовой гамме, изысканно. Нежно-голубая, с белым отливом шифоновая блуза навыпуск, синяя юбка-карандаш и, как вишенка на торте, свободно повязанный розово-красный шейный платок и скромные тоже розоватые туфли «Мери Джейн» с ремешком на подъёме. Рядом шёл мужчина. Именно рядом – он смотрелся живым аксессуаром. Лицо его показалось Виктору знакомым, но где он встречал этого лощёного подтянутого господина в серой с отливом тройке и ботинках со стразами, Донцов вспомнить не мог.