— Виктор, что делать-то будем? Угроза не шуточная.
Спохватился, извинился за молчание, напугавшее всех, ответил:
— Петр Демидыч, во-первых, будем сопротивляться. Вера, без согласования с нами ни единого слова этим бандюкам не говори. Когда он должен звонить?
— Через неделю.
— Та-ак. Значит, неделя у нас на разработку ответных мер имеется. Но одно для меня уже сейчас очевидно: через неделю вам, Катерина Сергеевна, и тебе, Вера, придется потесниться и одну комнату освободить.
— Освободить?! — хором ахнуло застолье, а Простов, задрав брови, вытаращив глаза, зашелся от возмущения.
— Ты что, не понимаешь, если они одну комнату отхватят, в нее взвод арендаторов с рынка заедет и заставит распроститься с квартирой? Льстивый ход в кредит, афера известная, по ящику о ней ежедень твердят. Тебе психиатра пригласить?
Донцов, не обратив ни малейшего внимания на этот вопль, ровным голосом продолжал:
— В освободившуюся комнату мы временно поселим моего телохранителя Вову, которому официально разрешено ношение огнестрельного оружия. — На миг повернулся к Простову. — Кому-то может понадобиться не психиатр, а патологоанатом. А вы, дорогие женщины, в санаторном режиме кормите телохранителя Вову завтраками, обедами и ужинами. Денег подброшу торовато, чтоб на себе не экономили. Он здесь будет неотлучно в качестве охраны. Телевизором его обеспечьте. С этого мы начнем.
Стремясь разрядить общую напряженность, неудачно, грубовато, забористо пошутил:
— Эх, катай-валяй! Под дулом пистолета заставим эту гопоту изящные развлечения исполнять — от легкого порно до эротического шоу.
Ни смешков, ни улыбок не последовало, и Донцов вернулся к делу.
— А мы, Петр Демидович, уже вдвоем, без женщин все детали довообразим.
Вера как завороженная глядела на него и впервые по-настоящему осознавала, что она теперь не одна, а под крылом надежного, любимого человека. Изначальный страх проходил, на пару с Донцовым она тоже была готова к бою с внезапными порчаками. В голове мелькнуло: «Нет, просто так нас не возьмешь. если опасность, мы смыкаем ряды».
Когда мужчины ушли, мать объяснила ей, что Донцов, вероятно, все узнал от Нины Ряжской — ведь бандиты девяностых годов поживились Нинкиной квартирой.
— Ряжская наверняка знает больше, чем рассказала мне, — заключила Катерина Сергеевна. Потом добавила: — А нам с тобой, Верка, надо готовиться к испытаниям, сохранять силу духа. Стихи недавно прочитала: «Был барак, стал бардак». Несуразные времена, всех колбасит. Когда уже схлынет эта пена переломной эпохи, эта плесень русской жизни?
Вера, поглощенная мыслями о происшедшем, грустно, задумчиво произнесла:
— Вот они и вылезли наружу, эти «темпи пассати», дела давно минувших дней.
Свой разговор шел и на восьмом этаже, в квартире Простова.
— Не могу избавиться от подозрений, что за этой аферой стоит тот хлюст Подлевский, — говорил Петр Демидович.
— Незачем вдаваться в детали, наверняка знаю, что он, — ответил Донцов. — А что толку от моего знания? За руку не схватишь, этот диспетчер лжи сам не полезет, бандитов наймет — плетку при большом кнуте.
Простов горько вздохнул:
— Серега Богодухов собой пожертвовал, чтобы семью спасти, а теперь и на нее наезжают. Виктор, ты должен Веру отстоять во что бы то ни стало. Я таскаюсь уже помаленьку, от погоды колено мозжит, но тоже в стороне не останусь. А главная сила — ты, Вера для тебя уже родной человек. Ты должен, обязан!
На лице Донцова появилось такое возмущенное выражение, что Простов заткнулся, поняв, что калякает глупости, ибо «должен», «обязан» были совсем уж некстати, понукания выглядели грубой бестактностью. Евнух брался учить Потемкина. Однако и на молчание у Простова не было сил.
— Верушка на моих глазах росла, без отца, сама на ноги вставала. Я тебя неспроста с ней познакомил: бриллиант чистой воды. И знаешь, Витя, что я тебе скажу... За свою долгую жизнь, — а она вся состояла из общений, — я людей повидал очень много, в личностях разбираюсь, вот тебя разглядел. И могу точно сказать: все, что есть чистого, русского, все это, как по воле Божьей, в Верушке собрано. Она для меня словно образ России. Да ты глянь на ее осанку, на поступь: идет — будто на голове корону несет. Ее не защитить — что родину продать. Думай, Чапай, думай. Кстати — нотабене! — дров не наломай, не накосолапь. Ты телохранителя — как его? Вова? — через неделю к Богодуховым хошь заселить, да не рановато ли? Хотя говорят, что лучше на год раньше, чем на час позже, все же горячку пороть незачем. События галопом не поскачут. Сразу видно: ведьмаки эти, блудодеи не лапотники, не кромешные идиоты, «Капитал» от «Майн кампф» отличают, за ними серьезные люди стоят. Сперва давление начнется, угрозы телефонные, подтанцовку применят вроде бы случайную, чтобы запугать, по ошибке в дверь начнут ломиться. Мы в полицию постучимся, из Думы нажмем, дабы внимание проявили. Хотя я сыскным на грош не верю, они норовят штрафами вразумлять, а в дела не лезут, являются всегда после беды, для расследований. Сигналы профилактики игнорируют — обычно за мзду. Но так или иначе, а река эта с перехватами, с узиной, времени на подготовку решительных действий этим меринам, боевым унитазникам понадобится немало, похоже, через толпу напродёр рваться не станут. Но телохранитель Вова с оружием для них сюрпризом должен оказаться. Тут конспирация нужна.