Выбрать главу

— Но научное мышление, даже при наличии цифровой гигиены, обладает и плюсами, и минусами. Оно берет предмет целиком, а дьявол, как известно, прячется в деталях. Причем среди деталей, по моему разумению, не последнюю роль играет клановость элиты, степень ее размежевания. Потому, молодой человек, мои суждения не исключают правки.

Донцов только рукой махнул, вернулся к прежней теме:

— Что вы, Михал Сергеич! Вас слушать очень интересно. Так что же делать-то?

— Есть научный анекдот. Профессор спросил на экзамене студента: «Что такое электричество?» Тот отвечает: «С утра назубок знал, а сейчас, как назло, забыл». Профессор и говорит: «Ай-яй-яй, какая беда! На белом свете только один человек знает, что такое электричество, да и он позабыл».

Все заулыбались.

— Разве я могу сказать, что делать? Такие ответы ищут сообща. Научное знание помогает методически. Вот мы говорили о нарастании противоречий, а ныне как раз завершается очередной цикл. Напряжение в обществе растет, момент исторический: президент объявил о прорыве в завтра. А как именно? Каким курсом? План рывка обдуман в узком кругу, и где гарантия от ошибки? Я бы на месте Владимира Владимировича не спешил. По столетней русской традиции, собрал бы Историческое собрание — по типу Конституционного, но без полномочий. Многодневное, под председательством самого президента, с участием бизнеса, политиков, ученых разного профиля. Чтобы выявить разногласия и схождения, умерить интеллектуальный разброд. — Профессор вдруг оживился. — А вы заметили, судьбоносное решение — прорыв в завтра! — приняли келейно? Уж не по сговору ли элит? Царь-батюшка для решения сверхзадач учреждал совещания под председательством Витте. Историческое собрание всколыхнуло бы страну, открыло новую эпоху развития, предложив конкретные действия — от «надо» и «мы должны» все устали. А у нас тон задает эпатажный креаклиат, нет механизма осмысления недавнего прошлого. Живем по принципу: «Ты намедни, а я давеча». Или наоборот. Как без оценки пройденного приступать к следующему этапу? Стихия неопределенности, непредсказуемости нарастает. Вместо рывка можно в стагнацию угодить. Меня знаете какой образ периодически преследует? На палубе «Титаника» все еще играет оркестр, танцуют пары, а столкновение с айсбергом уже неизбежно. И некоторые, между прочим, начинают занимать места в шлюпках.

Внезапно умолк, словно остановил бег мыслей, и через несколько секунд сказал:

— Ну, вы понимаете, это рабочая гипотеза. Ее надо додумать. Возможно, в виртуальном сегменте общества покрутить, с фейсбучным народом посоветоваться. Может быть, не Историческое, а Экономическое. Кстати, в пятьдесят первом году Сталин созвал большое, на месяц, Экономическое совещание. Рассказывают, открывая его, Жданов мрачно пошутил: «Говорите начистоту. Сажать не будем». Тогда даже о рынке речь шла. Но сегодня выяснилось, что эпоха демократии не время для дискуссий. Говорить можно что угодно. Однако на Гайдаровском форуме Глазьеву выступить не дают, а на Московском экономическом, где Глазьев, ни одного министра, ни единого гайдаровца. Разные точки зрения не соприкасаются, обмен мнениями отсутствует, содержательный диалог невозможен. У Пушкина это звучит так: «Для истины глухи и равнодушны». Как изъясняется интернетная публика, нет сети. Опасно! Имитация демократии угрожает возникновением мощного лобби на государственном уровне и ростом не экономики, а дутых макроэкономических показателей. В итоге — низкое качество государственного управления.

— Статистическую службу неспроста упрятали в министерство, лишили самостоятельности, — пояснила Лидия Петровна.

— А в итоге у России нет проекта развития, — подвел итог профессор. — Объявленный рывок не подкреплен конкретным планом действий, заменен стандартным джентльменским набором благих потребностей и пожеланий с громким названием «указ». У Нассима Талеба — помните его «черных лебедей»? — это называется потерей контакта с реальностью. — Грустно вздохнул. — Эх, щи-борщи!

Донцов, не привыкший к такому уровню мышления, тем не менее отлично понял, о каком лобби деликатно, на политкорректном новоязе упомянул Михаил Сергеевич. А тот по-мальчишески взъерошил остатки волос на затылке, видимо, прикидывая, до какой степени откровенности можно беседовать с этим случайным знакомым. Взмахнул рукой и рубанул:

— Не вошел бы Путин в историю как президент проектов. Главнокомандующий в армии стал главноуговаривающим во внутренней жизни страны. Забор мощного либерально-прозападного лобби уже выше кремлевской колокольни.