Но когда Пушкин параллельно сочиняет разные вещи — это взаимопроникающая и взаимовлияющая работа; один процесс, голова одна, в ней рой мыслей, они буквально толкают и теснят друг друга…
Нет, пока обойдёмся без тяжких.
И мысли в голове волнуются в отваге. Как волны моря? — но у волн нет отваги. Как нервы воина! Кто из этой толпы выплеснется на бумагу — тот и попадёт в историю, в хрестоматию. Кто-то прорвётся и запечатлеется, а кто-то выскочит из головы в пустоту и исчезнет без следа. — Разве вам не знакомо: только что сверкнула замечательная мысль и — нету, улетела.
Очень похоже на другую толпу, которая, совершенно не требуя ума, наперегонки стремится в… Но достигнет, так сказать, «чистого листа» только один; остальные миллионы не воплотятся, погибнут в младенчестве (моложе и быть нельзя); и никто не узнает, какие умы и таланты могли бы из них вырасти! — Да, мадам, вы поняли правильно: этот чистый лист находится у вас, в глубине вашей личности; но выбрать кого-то одного из тех, кто к вам туда стремится, вы не можете, ибо выбор осуществляется мозгами. — Нет, мадам, вы не дура, просто тот выбор, о котором здесь случайно зашла речь, происходит не в голове, извините… М-да, вот типичный неблагопристойный результат параллельной толкучки мыслей. Надеемся, девушки не поняли, о чём шла речь.
Мысли в голове поэта теснятся, сталкиваются, вспыхивают — они как искры от соударения стальных рыцарских мечей, лучше даже сказать самурайских (по духу и твёрдости). — У вас нет мечей? И воображения нет? Тогда возьмите две головёшки из костра либо мангала и стукните одну об другую. Полетит рой искр — яркие, красивые, горячие — и в ту же секунду они гаснут, исчезают без следа.
…Если не считать следом то мгновенное восхищение, которое вы испытали и — И тут же забыли за шашлыком (а иначе откуда у вас головёшки, вы ж не просто так дрова разожгли).
…Без следа!
Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришёл к своим, и свои Его не приняли.
«Мир Его не познал» — то есть не узнал и не понял. Грустно, конечно. Но что грустить.
XVI. Почему Евгений?
Пора наконец сделать запоздалое вступление к роману «Немой Онегин», который вы сейчас читаете. И пусть вас не удивляет, что вступление находится в таком несуразном месте. Мы тут вообще-то стараемся следовать великим образцам.
Приходилось ли вам, мадам, читать вступление к «Евгению Онегину»? Неужели да? И где ж оно?
Большинство воображает, будто «Онегин» начинается с «Мой дядя самых честных правил». А ведь это не совсем так. Только настоящие знатоки (с гордым видом победителя в интеллектуальном споре или сделав снисходительную гримасу по адресу невежественного собеседника) объясняют: нет, не с дяди честных правил начинается «Онегин», а с «Не мысля гордый свет забавить».
Ну и что? Вот вы в лужу и плюхнулись со своим высокомерием и снисходительной гримасой. «Не мысля» etc. — это Посвящение, а вовсе не вступление.
…В июне День рождения Пушкина. По такому случаю меня однажды позвали на радио «Русская служба новостей».
— Про Пушкина нам что-нибудь.
— Нет, я уж лучше про «Онегина».
— Нам всё равно. У вас будет час эфира.
— Про «Онегина» за один час?!!
— Ладно, давайте две субботы: 5-го июня и 12-го.
Вот там и тогда — летом 2011 года — впервые было рассказано про беготню Татьяны по пересечённой местности, про блаженство/совершенство…
Девять месяцев проходит — читаю в газете, что Дантес был, оказывается, хороший человек. (Правнук убийцы дал интервью.) Позвонил в редакцию, начал ругаться, а мне отвечают: чем орать, лучше напиши что-нибудь.