- Об услуге? В чём же заключается эта услуга, господин незнакомый мне флигель-адъютант? Его Величества? - последнее слово он произносит с ударением и едва уловимой усмешкой.
Мы стоим друг напротив друга, глядя глаза в глаза. Он сильный, здесь к гадалке не ходи - взгляда не отводит, от неуверенности в общении с Оболенским нет и следа. Тот ему просто был зачем-то нужен, вот он и изображал этакого лошка. А здесь, один на один с неизвестным вооружённым офицером - в его взгляде нет и тени неуверенности, наоборот - он силён и спокоен. Мне знаком тип таких людей, это прирождённые бойцы. Либо, сумасшедшие...
- Я прошу вас, Лев Давыдович, об услуге... Я хотел бы выступить перед собранием вашей новой, объединённой партии. Сделав это перед максимальным количеством её членов и руководства. Если таковое собрание состоится в ближайшее время, прошу этому поспособствовать лично вас.
Сказать, что перед Троцким только что разорвалась бомба - не сказать ничего. Вот тут, что называется, я сумел удивить его по полной. Широко раскрытые глаза его, преодолев рамки пенсне увеличились до огромных, мягко говоря, размеров. Да что - он... Я и сам себе удивляюсь, если честно. Да так удивляюсь, что... И откуда во мне всё это берётся только, а?
- Вы?!..
- Я.
- Меня?! Поспособствовать?!
- Я. Вас.
Серый район серого, вечно холодного города, одетого в гранит. На одной из серых улиц которого стоят, и под робкими солнечными лучами беседуют двое ненавидящих друг друга людей. Первый ненавидит другого за будущие деяния, второй - ненавидит за прошлые. Прошлые деяния класса людей, к которому, как он думает, отношусь я. Но - стоят и даже разговаривают. Добро против зла и наоборот. Как странно устроен этот мир...
- Но... Зачем это вам, и самое главное - зачем нам? - приходит, наконец, в себя Троцкий. - Если ответите внятно, я обещаю подумать. Господин незнакомый мне флигель-адъютант!
Ах, да, я ведь даже не представился... Он уже три раза намекнул!
- Смирнов. Вячеслав Викторович, - я торопливо разворачиваю офицерское удостоверение. - Флигель-адъютант его Императорского Величества. Мне - вы правы, незачем. Поскольку рискую я всем, даже общаясь с вами сейчас здесь, на улице, Лев Давыдович. Но я всё же готов это сделать. А вам зачем... Мне хотелось бы провести лично с вами публичный диспут при максимальном количестве членов вашей партии. Согласны? Или, боитесь?
Я бью уверенно и в самую точку. Троцкий - непревзойдённый оратор, как и король словесных поединков. Да и гордец - тот ещё.
- Вы смеётесь надо мной, господин Смирнов? Вы сумасшедший, быть может? - он картинно отступает на шаг, смерив меня взглядом с головы до ног. Однако, в глазах читается если не замешательство, то что-то к нему близкое. Но я уже нашёл слабину и уверенно её использую.
- Можете считать, что я буду представлять на этом поединке всё так ненавистное вам лично: буржуазную Россию и тот класс, против которого вы боретесь, Лев Давыдович. Я приду один и, если потребуется, с завязанными глазами - мне ровным счётом всё равно, где вы собираетесь. Для меня главное - присутствие на собрании если не всей партии, то основной части её руководства. И если вы не примете вызова, Лев Давыдович... Я обещаю: о вашей трусости обязательно узнают ваши коллеги-однопартийцы!..
Чуть понизив голос и подойдя вплотную, я добавляю полушёпотом:
- Я из вас котлету сделаю в диспуте, господин Бронштейн. Будьте же мужчиной, не дрейфьте!
Эй, эй... Похоже, зацепил-то я его не на шутку, ага? Тю-тю-тю... Драться с тобой на улице вовсе не входит в мои планы, поостынь, Давыдыч! На нас уже и без того прохожие оборачиваются, спокуха, Лев!
Троцкий и впрямь выглядит как человек, готовый сию минуту броситься с кулаками на обидчика: по лицу пошли красные пятна, гуляющие под кожей желваки живут своей собственной, отдельной от головы, жизнью. Крепко сжатые кулаки с побелевшими костяшками эффектно завершают картину - хана мне, очевидно. Неплохо я его зацепил, ведь умею же, ей-ей, когда захочу!
Надо отдать ему должное: после секундной вспышки гнева тот довольно быстро берёт себя в руки. Лишь покрасневшее лицо выдаёт внутренние эмоции человека, которого сильно задели за живое.
- Хотите диспута со мной, господин флигель-адъютант? - угрожающе наклоняется он ко мне. - Я предоставлю вам такую возможность, решено!
Тон его голоса не предвещает ничего хорошего, но я встречал и не таких.
- Я устрою с вами дискуссию. Но... - на секунду Троцкий задумывается. - Раз вы меня вызвали, полагаю, на словесную дуэль, то я вправе выбирать оружие, не так ли? Господин поручик?