Встав с места, Спиридович подходит к окну и, отодвинув штору, некоторое время смотрит на перрон. Наконец, обернувшись, продолжает:
- Признаться, Александр Васильевич, светлая ему память, сильно недооценил вас. И его домашний арест после вашего разговора с Государем явился для господина Герасимова настоящим ударом. Что и предопределило его последующую гибель. Как и мою сегодняшнюю, господин Смирнов, должность.
Слова Спиридовича долетали до меня, словно сквозь туман. Жить, совершать поступки, кажущиеся тебе правильными и честными, а в итоге оказаться чьей-то пешкой в большой, совсем неведомой тебе игре? Выходит, охранка вела меня с самого начала? Какие же ты ещё поведаешь мне секреты, Александр Иванович? Что ещё я сделал и свершил здесь потому, что этого хотелось вам?!.. Кстати... Он ведь сказал про смерть Герасимова 'гибель', не 'самоубийство'?..
- Далее вас зачем-то понесло к Евно Азефу, господин Смирнов. У которого не хватило духу сделать финальный выстрел, подлец банально струсил и убежал, испугавшись. Хотя после визита к нему вы не должны были вернуться в Царское Село, уж простите меня за откровенность. Спасло вас чудо по имени Евгений Сергеевич Боткин и расторопность наших агентов. Они просто были не в курсе происходящего и явились на звук выстрелов... - он разводит руками. - Бардак у нас случается, как и везде! Цетерис парибус, господин Смирнов, при прочих равных условиях! - откинувшись на спинку дивана, шеф охранки с довольным видом наблюдает за мной.
Меня даже не столь поражает услышанное, сколько то ледяное спокойствие, с которым Спиридович доносит эту информацию до моих ушей, ещё и выпендриваясь при этом латынью. 'Мы должны были вас убить, в общем-то, но вмешались непредвиденные обстоятельства, и... Извините, несогласованность вышла!.. Бывает!..'.
- Почему же вы не взяли меня с самого начала, во Владивостоке? - наконец, выдавливаю я из себя.
Спиридович разводит руками:
- Во-первых, у вас имелись могущественные покровители. Мы не всесильны, господин Смирнов, и когда на одной стороне находятся фавориты Его Величества... Покойные господа Рожественский и Линевич обладали весьма весомыми позициями, то... Вас просто не отдали бы. Во-вторых, насколько я понимаю, ваше присутствие сыграло больше на пользу, и мы просто отпустили вас в свободное плавание. На некоторое, господин Смирнов, время. Отпустили, пока его высокопревосходительство, покойный граф Витте не доставил вас в Москву... Кстати, его гибель, подозреваю, чистой воды совпадение. Ведь Сергей Юльевич, насколько я знаю, не имел возможности трогать этот ваш... Смартфон?
- Но как же тогда быть с Его Величеством? Ведь я показывал ему свой телефон, и он мог...
- Его Величество был заранее предупреждён мной, потому и не прикоснулся к вашему аппарату. Кстати, если это действительно телефон, господин Смирнов, и в будущем с помощью таких вот приборов можно будет связываться на расстоянии, без проводов, то... Очень удобная, надо сказать, вещь! Жаль, не могу взять, ознакомиться поближе! - смеётся он во все свои тридцать два зуба.
Пространство купе вздрагивает, и за окном раздаётся протяжный паровозный гудок. Спиридович, сладко потянувшись, подымается с дивана и выглядывает в окно.
- Кажется, трогаем... Проговорил я тут с вами, господин Смирнов, и пропустил министра со свитой... Впрочем, дорога долгая, дело поправимое! - пощёлкивая пальцами, тот делает несколько шагов, начав насвистывать какую-то мелодию. Возможно, мне кажется, но как бы это не 'Боже царя храни'.
Я смотрю на этого довольного жизнью, уверенного человека, и внутри просыпается чувство отвращения. 'Как же теперь не похож ты на того обаятельного парня, когда тебя только назначили... Улыбался, крепко жал руку!.. В глаза заглядывал... А оно вон всё как обернулось, оказывается! Подстроенная исключительно для моей смерти дуэль, Азеф, который должен был меня... Меня...'
Внезапно меня озаряет страшная догадка: