– Я не знаю, – робко ответила она, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что ее тело затекло от того, что за парапетом двигаться было почти невозможно и оставалось только стоять, вытянувшись в нитку. – Но когда я слезла, я кушать еще не хотела, а теперь очень хочу.
Ребенок был тощенький, судя по всему, чувство голода она испытывала часто.
– Зачем тебе собака? – спросил Николай, разглядывая девочку под дождем. – Спасла и отпусти ее. Ты где живешь?
– В Бричте, – тихо ответила маленькая спасительница, но щенка не выпустила из рук.
– Это самый бедный район возле заводских стен? Он так далеко. Как ты попала сюда сама?
– Я не сама, а с братом. Мы ушли из дома.
– Почему ушли?
– Потому что там хуже, чем здесь.
– А где же брат?
– Он побежал звать на помощь в полицейский участок, когда я спускалась за щенком, и не вернулся, наверное, его забрали в детский дом.
– Почему ты думаешь, что его заберут в детский дом, а не отведут домой? – спросил удивленно Николя, но девочка упрямо молчала, не желая отвечать на этот вопрос.
– Давай, наверное, я до утра заберу тебя к себе, – задумчиво произнес Николай. – Очень уж я не хочу идти сегодня в полицию, а утром мой слуга тебя отведет, чтобы они уже занялись поиском твоего дома. Но собаку, будь добра, оставь тут.
Девочка подумала и кивнула. Щенок затопал по лужам самостоятельно. От того места, где в первый раз в действительности пригодилась дорогая шуба, удалялись двое: высокий статный джентльмен и маленькая хрупкая девочка, в своих лохмотьях похожая на шар.
Вечер закончился необычно. Придя домой с голодным ребенком, хозяин переполошил всю прислугу. Девочку направили в кухню и накормили, но Карильский этого не видел, он отправился спать, так как очень устал.
Ранним утром вопреки обычному распорядку в комнату хозяина вошла экономка и, извиняясь, сообщила, что у девочки, которую вчера изволил привести хозяин, обнаружились вши. И если он разрешит, экономка хотела бы девочку вымыть. Хозяин разрешил и, перевернувшись на другой бок, хотел продолжить смотреть сны, но собачий лай этого сделать ему не дал. Пришлось встать и выйти в комнаты с видом на реку, под окнами которых разыгрывалось собачье действо. На пороге дома Николая сидел маленький щенок, именно тот, которого спасала девчонка, а на него, оскалив зубы, наступали трое больших псов.
– Наверное, он шел вчера за нами, – подумал хозяин дома. И позвал слугу.
– Под дверью сидит щенок, – сказал Николай невысокому юному Матэо. – Забери его на кухню, пусть его экономка тоже выкупает.
Имя Матэо в переводе с испанского языка обозначало дар богов, и Николай каждый раз убеждался в правильности подобранного имени мальчишке. Когда-то он его взял в дом, для того чтобы не потерять навыки говорения на испанском языке, который освоил самостоятельно. Но мальчик оказался полезен, как кучер и сопровождающее лицо. Он прекрасно управлялся с хозяйством. Но больше всего Матэо поразил хозяина, когда, желая разбить маленький сад на заднем дворике, нашел драгоценную брошь в земле, которую Николай считал давно утраченной. Украшение принадлежало Агнессе Карильской и было подарено ей таинственным поклонником. Будучи еще ребенком, Николя нечаянно сорвал с платья маман брошь, взмахнув пухлой ручкой во время игры. Дорогая вещь сорвалась с платья в лужу, и сколько ее ни искали, найти не удалось. А по прошествии двадцати пяти лет испанский мальчишка, копавшийся в грядках, нашел украшение. Честность Матэо никогда не ставилась под сомнение Николаем после этого случая. Слуге доверяли передать деньги, облигации, записки, не менее ценные, чем деньги, и мальчишка всегда со всем справлялся.
После утренних распоряжений о щенке, отданных Матэо, хозяин приказал подать ему чай в гостиную. И взглянув на стрелки старинных часов шейха, подумал: «Весь график из-за этой девчонки нарушается». К чаю он попросил сразу же и прессу, почему бы не совместить эти два монотонных занятия? Кстати, только сейчас Николай подумал о том, что устает от чаепитий не меньше, чем от разбора корреспонденции. Через четверть часа после того, как он в домашнем халате и теплых тапочках уселся у горящего камина, в гостиную вошел Матэо с подносом, на котором красовались чашки из старинного сервиза маман, привезенного ею из России, и серебряные ложки с рукоятками из резной кости, прекрасной работы Йозефа Брунштейна. Во время церемонии чаепития обычно хозяина не беспокоили, но сегодня в двери снова вошла экономка и поинтересовалась, что же ей делать дальше с Лидией.
– С кем? – переспросил Николай, явно недовольный тем, что его беспокоят. В одной руке он держал приглашение на банкет по случаю дня рождения сына Августа-Фредерика Штальского, хозяина двух обувных фабрик и отличного игрока в бильярд, во второй чашечку индийского чая.
– С Лидией, – повторила экономка. – Так зовут ту девочку, что вы привели вчера ночью.
– А как зовут собаку? – по тону и манере беседовать было ясно, что хозяин не намерен ничего решать в этот момент и считает, как минимум, бесцеремонным беспокоить его по столь мелким вопросам.
– Мы не знаем, – растерялась экономка мадам Фирс, очень давно служившая в этом доме, и настолько редко нарушавшая распорядок дня хозяина, что сейчас даже не знала, как реагировать на его гнев. – Возможно, вы дадите ей имя, – предположила мадам, пожав плечами.
– Если это кобель, назовите Николаем, если сука – Люси.
– Хорошо, – сказала экономка, присев в неглубоком реверансе. Она была очень удивлена выбором имени.
– Мадам, я шучу, вы же не думаете, что я захочу оставить собаку? Отведите в участок обоих! И собаку, и ребенка – пусть полиция занимаются поиском родных девочки. И не нужно меня больше беспокоить по этому поводу.
– Но, сэр, – возразила тучная дама. – У Лидии нет дома.
– Не далее, как шесть часов назад, – взглянув снова на часы шейха, грозно сказал Николай, – эта особа сказала мне, что она родом из Бричта. Значит, там ее дом, или она мне лгала?! Если это так и она все-таки врала, выставьте ее просто на улицу. Даже не отводите к полицейским.
– Нет, нет, сэр, – поспешила успокоить вспыльчивого хозяина мадам Фирс,– она не врала вам нисколько, просто это не дом, а место под крышей фабрики, было до вчерашнего дня. Пока ее отец там работал. Но его выгнали, потому что посчитали слишком слабым, а мамы у нее нет.
– Так пусть ищут ее отца! Она сама сказала, что сбежала с братом. Вот пусть и вернут ее обратно. И не нужно делать из мухи слона, мадам!
– Но, сэр, – наклонив голову чуть ниже и все-таки упорно продолжая этот разговор, экономка добавила: – Отец сам прогнал от себя детей.
– Как прогнал? – не понял Николай, и его глаза недоверчиво прищурились. – А вы, мадам, уверены, что девочка говорит правду? У меня нет детей, но мне кажется это верхом жестокости, оставить маленькую девочку саму в этом опасном мире.
– Нет, сэр, я вас уверяю, она не лжет. Извините. Но теперь такие времена, что всякое может случиться. Вы просто видите только одну сторону жизни, а отец Лидии другую. – Слова были сказаны кротко, но настойчиво, что очень не понравилось хозяину дома. Он отличался вспыльчивостью и тяжелым характером.
– Мадам Фирс! – грозно заговорил Николай. – Что вы мне предлагаете, удочерить вшивого ребенка?
– Нет, что вы! – выставила обе руки вперед экономка, чтобы этим жестом приостановить гневную тираду хозяина. – Просто вши, – сказала она, когда хозяин, наконец, сделал паузу, давая ей высказаться, – это временное явление, а вот помощница мне не помешает. Тем более девочка не избалованная, искать ее никто не станет, а работать она может за еду и тепло.
– А что она сама сказала по этому поводу? – успокаиваясь, безразлично задал вопрос хозяин.