– Сказала, что с радостью будет жить здесь и помогать мне. – Мадам Фирс, имевшая восемь уже взрослых детей, не могла позволить такой крохе пропасть в приюте для сирот.
– Отлично, – сказал хозяин. – Только прошу вас, мадам, пусть это не будет моей проблемой. Если вы готовы поручиться за то, что ребенок не изменит мой жизненный уклад, то пожалуйста, пусть помогает вам.
– А собака? – осторожно подвела мадам разговор ко второму немаловажному вопросу.
– Собака пусть живет во дворе, будки у нас нет, но это дело времени, а пока оставьте щенка в сарае, где хранится садовый инвентарь. Надеюсь, там хватит места?
– Спасибо сэр, вы очень добры, – улыбнулась с благодарностью экономка и, поклонившись, вышла из комнаты.
Карильский снова погрузился в изучение газетных статей о новейших чудесах техники, наводнявших мир всё с большей скоростью. Его занимала статья о том, что некий чудак придумал машину, умеющую считать вместо человека. Машина могла складывать, отнимать, делить и умножать десятизначные числа. Что, по словам автора статьи, являлось научным прорывом. Немного о минусах этого аппарата писалось в конце колонки: чудо техники весило пять тонн. Закончив читать, Николай взглянул на старинные часы, и его разыгравшееся после прочтения статьи воображение немного успокоилось. Стрелки на циферблате показывали полдень, и это говорило о том, что пора бы начать одеваться для прогулки.
Дни шли, не особо отличаясь друг от друга. Николай и думать забыл про маленькую девочку и наслаждался жизнью, как раньше. Матэо носил нежные послания к очередной даме сердца Николя, и возвращался с ответами, чтению которых хозяин отводил особое время и никогда не складывал эти послания с общей корреспонденцией. Переписка казалась ему приятной, у дамы был каллиграфический почерк и чудесный французский. Этот язык был выбран, чтобы любопытствующие не смогли узнать содержание писем. Новое увлечение Николя звали Клэр, что означало «ясная». Она действительно была родом из Франции, из старинного дворянского, но обедневшего рода. Поэтому Клэр была вынуждена заниматься репетиторством. Красивая и молодая, она всегда улыбалась своему другу при встречах, а он часто помогал ей в решении вопросов финансового характера, постоянно преследовавших эту молодую особу, хотя она и работала с утра до вечера, обучая детей из богатых семей. Так забавлялся Николя в своем доме у реки.
Через пару недель после покупки часов, Николай провернул еще одно очень выгодное дельце, связанное с антиквариатом, упавшее на него как с неба. Карильский снова возвращался по Street River домой, еле держась на ногах.
Старинный мушкет, завезенный из Германии в Россию в XVII веке, для войны с Речью Посполитой, ожидал своего нового хозяина в гостиной. В 1655 году мушкет прибыл в Россию, но его посчитали неисправным, оружие не принимало участия ни в одном сражении, а потому сохранилось в первозданном виде. На этот редчайший экспонат Николая навел Матэо. Удивительная история началась на испанском рынке, где слуга покупал приправы и специи для кухни. К Матэо подошли двое и рассказали о надежном человеке, который может предложить хозяину Матэо, что-то особенное. Они грубо прижали парня к стене в безлюдной части рынка, где их никто не видел, и вручили карточку, на которой значились адрес и фамилия продавца. Написанное на бумаге было слуге непонятно. И он решил просто передать хозяину исписанный картонный лист и на словах то, что слышал на рынке от двух незнакомцев.
Еще сидя за чашечкой чая у себя в гостиной и думая о том, в каком из экипажей сегодня ехать в клуб, где ожидалась неплохая игра в бридж, Николя услышал шорох за дверями гостиной.
– Кто там? – спросил Николай. – Это ты, Матэо?
В ответ дверь приоткрылась и в комнату заглянул преданный испанец. Находясь в неплохом расположении духа, Николай не стал сердиться, на него, за то, что ему не дают побыть наедине с самим собой. Слуга подошел к хозяину и протянул ему карточку, рассказав о произошедшем на рынке. Николай заинтересовался этим загадочным делом, и отослав Матэо обратно, прочел:
Straße des Herzens, 1, 16.00 Uhr. Hans Janson, kommen Sie allein,
что в переводе с немецкого означало: «Улица Сердца, 1, в 16.00. Ханс Янсон, приходите один».
– Очень интересно, – подумал Николай. – Хорошо, что не вечером меня по этому адресу ожидает Ханс Янсон.
Самому идти на улицу Сердца было очень опасно. Старый бедный район, дешевое жилье, соответственно, живет там сброд да и только. Что же может предложить этот странный человек? Но любопытство одержало верх. Вместо того, чтобы поехать в клуб в новенькой карете, Николай сел в старый экипаж, лучше проходивший по узким улицам старинных районов, и отправился по указанному адресу. На облучке сидел Матэо, вооруженный до зубов. Хозяин предупредил слугу о том, что прогулка может оказаться небезопасной.
Квартал, где находился дом номер один по улице Сердца, оказался не только серым и грязным, но и зловонным. Экипаж здесь проехать не смог, и заинтригованному ценителю антиквариата пришлось идти пешком. Матэо остался охранять лошадей. Придя к указанному дому, Карильский постучал в дверь, ему открыл невысокий старый человек и, низко поклонившись, заговорил на немецком языке:
– Проходите, сэр, у нас мало времени. Мне нужно до шести вечера закончить сделку.
Комната, куда он вошел, освещалась масляной плошкой, окна были закопченными сажей, сквозь них почти не проникал свет, голова Николая терлась о низкий потолок жилища.
– Я могу предложить вам сесть, Никлас, – сказал старый человек, называя Николая на шведский манер. – Но в доме нет чистого стула, простите, вы только запачкаетесь, если воспользуетесь моим предложением, но, я надеюсь, вы можете четверть часа постоять, сэр.
И с этими словами Ханс Янсон учтиво поклонился.
– Это меня не затруднит, но в чем, собственно, дело, я хотел бы прояснить? – на хорошем немецком заговорил Николай.
– Вот какое дело, – сообщил Янсон, – я совсем недорого хочу продать одну вещь, думаю, вам она понравится.
Карильский заинтересованно кивнул головой. Хозяин лачуги подошел к печке и достал из-за нее длинный сверток. Тот был обмотан черной прокопченной мешковиной. Янсон положил сверток на стол с жирными пятнами.
– Вот, – сказал он, пока еще не разворачивая свертка. – Эта вещь досталась мне по наследству от моего прадеда Кевина Янсона – оружейных дел мастера. Швед по национальности, он привез с родины в 1655 году двадцать тысяч мушкетов в Россию для Русско-полькой войны. В одном из них были обнаружены дефекты, этот мушкет остался у моего предка. После был унаследован Фридрихом Янсоном – моим отцом и тоже мастером оружейных дел, и уже с ним попал в этот дом. Когда-то здесь был хороший дом, именно здесь мой отец делал оружие на заказ, но этот квартал сгорел сразу после моего рождения, и многие вещи, не имеющие цены, сделанные руками моего отца, сгорели. Родитель успел спасти кое-что, самое особенное, например, этот мушкет. Но, не перенеся таких утрат, он скончался через два месяца после пожара. А матушка всю жизнь влачила нищенское существование, но никогда даже не пыталась продать оружие, храня его, как память об отце.
И на этих словах Ханс развернул сверток. Прекрасный мушкет XVII века оказался перед глазами Николая. Коллекционер нервно сглотнул, и Ханс понял, что нашел правильного покупателя. Инкрустированный серебром и надписями на шведском языке, которого, к сожалению, Николай не знал, мушкет покорил своей изящностью поклонника глубокой старины.
– Да эта вещь прекрасна, – сказал Николай, отрывая взгляд от оружия, – Но у меня есть ряд вопросов. Во-первых, сколько вы за него хотите? Во-вторых, почему продаете такую ценную для вашей семьи вещь? И в-третьих, по какой причине в 1655 году его забраковали?