Немые
НЕМЫЕ
Летняя площадка близ остановки всегда пользовалась популярностью. Рядом кинотеатр, развлекательный центр - недостатка в клиентах нет. Леша полюбил ее еще и за то, что здесь ему наливали в кредит. Не водку, правда, пиво, но уже все равно.
Он скользнул неравнодушным взглядом по двум девчонкам повышенной симпатичности, занявшим соседний столик. Хорошенькие девушки. Лет по двадцать, одеты красиво и стильно, без раздражающих излишеств в виде до задницы оголенных ног, или декольте до пупка. Девушки заметили оценивающий взгляд, и, переглянувшись, обменялись улыбками.
«Угомонись» -одернул он сам себя. - «Сороковник скоро, а все туда же. Да и Туська...» Натуська терпела. Молча. Терпела все - и полночные сидения у компьютера в компании с бутылкой, и похмельные приступы раздражения, когда муж мог вспылить буквально не из за чего, и появившееся недавно равнодушие к детям. Леша понимал, чего это стоит ей, и был благодарен. Но... продолжал пить. Он словно ждал чего-то, толчка, события, что поставит точку в затянувшемся самоопущении.
Пиво, теплое и горькое, зашипело в стакане. Леша неторопливо отпил глоток, и сгорбился за столиком, обхватив голову руками. Солнце пекло немилосердно, но столики в тени были все заняты, да и желания двигаться не было. Сонливость пополам с безразличием, приправленная изрядной дозой самоуничижения - коктейль месяца. Мужчина улыбнулся неуместной поэтичности мысли. Может, и примут последний рассказ, подумал он, но тут же оборвал мечтания. Да, примут, и еще попросят. И заплатят. Хватит на пиво, яхту, домик на Майорке, и, может, останется на колготки детям.
Близняшки росли здоровыми и крепкими. Не понимая детским умишком, но чувствуя неладное, они последнее время отчаянно, до ревности жены, ластились к отцу, неосознанно пытаясь разбить повисшее в доме зловещее молчание. В такие минуты он чувствовал себя подонком. Не в силах ни ответить лаской, ни оттолкнуть, он убегал из дома, и опять напивался, заглушая чувство вины.
-Дерьмо!» - прошептал он, неизвестно кого имея ввиду. Прошлым вечером он застал дочку, сосредоточено расшатывающую у себя во рту молочный зуб.
- Что ты делаешь? - спросил он. Дина подняла глазенки, и с серьезным видом заявила.
- Я денежку добываю нам. Выйву зубик, а зубная фея ночью даст за него денежку. А я отдам маме, она говоила, у нас денежек нету...
При этом воспоминании мужчина застонал. Тяжесть в груди, чувство вины и глухая, рвущаяся наружу безадресная, нерассуждающая ярость заставила Лешу подняться с места. Соседки взглянули с удивлением. Он снова опустился на скамью, пряча лицо в ладонях.
- Мужик. Эй, мужик, у тебя свободно?
Он поднял голову и мутными глазами уставился на того, кто с ним заговорил.
Старый матросский тельник, мятые брюки, и разношенные тяжелые ботинки, очень нелепые в июльскую жару. Худой, щуплый - таких часто называют доходягами. На худом лице с впалыми щеками недельная щетина кажется единственно уместной в сочетании с короткой стрижкой «ежиком».
Леша сделал жест, который можно понять как угодно, на что и, собственно, было рассчитано. Потребности в компании такого же забулдыги он не испытывал - остатки гордости еще требовали отмежевания «от них». Пришелец, нимало не смущаясь, примостился напротив, и, воровато оглянувшись, выставил на стол рядом с принесенной полторашкой чекушку. Профессионально быстро набулькал в пластиковую стопку грамм пятьдесят, опрокинул, и залакировал пивом. «Хреново?» - внезапно участливо спросил он, и кивнул на водку. - «Накапать?»
Алексей зло блеснул глазами. «Нет» - ответ прозвучал резче, чем хотелось, и мужчина нехотя добавил - «Спасибо». Его собеседник добродушно оскаблился, и закурил. «Хорошо-оо» - довольно протянул он, щурясь на свет. - «Тепло, солнышко». И закатал рукава тельника. Руки у него были жилистые, крепкие, с широкими лопатообразными ладонями. На левой, чуть выше запястья, красовалась выцведшая наколка. Над волнами - полукруг встающего солнца с лучами -черточками, а над солнцем, галочками, как дети рисуют парящих в небе птиц , чайки.
Море. Солнце. Чайки.
Магадан.
Леша рывком вскинул голову. «Ты оттуда?» - тихо спросил он. Мужик проследил его взгляд, кивнул, и протянул руку.
- Вася.
- Леша.
Может, виновато пиво, может, истрепанные пьянкой нервы, может - ностальгия. Магадан, Родина. Сопки, густо заросшие щетиной тайги, холодное серое море, ноздреватые льдины у причала. Брусника - ярко-алая на темно зеленом, черные россыпи шикши, долгие серебристые ночи.
Мы разговорились. А он оказался очень даже компанейским, бывший моряк, отсидевший за двойное убийство - жены и ее любовника. А я все выпытывал, стоит ли еще старый парк в центре, как изменился порт в бухте Нагаева, и вообще - как оно там. Снится Север, признался я ему, снится вот уже второй год. Он рассказывал охотно, видимо, понимая мое состояние. Новости не радовали - город оккупирован китайцами, люди бегут в поисках работы на материк, все разваливается. Как везде.