– Ко мне?
Тощий, во франтовом потасканном пиджаке дернулся. Не ожидал.
– Мы к Алексею Безымянному, – ответил.
– Выйди на свет.
Вышли все трое. Таких, как они, Алекс уже встречал. Чего только их притащило?
– Что надо?
– Мы с просьбой. Хотели бы, чтобы ты нам помог. Не прямо сейчас, чуть позже… Может, через месяц-другой. Но договориться бы нам заранее.
– Что не зашли туда?
– Так… Не рискнули. Да и не такой вопрос, чтобы многие слушали.
– Кто ты?
– Меня зовут Дмитрий, Потапов фамилия. Он – Яков Штейман. А это – Никита Чижов. Мы издалека прибыли, из южной губернии. Ваш город уже третий. В нашем мы все вопросы успешно решили, во втором тоже договорились, и вот, к вам… Давно собирались – много о вашем городе толкуют, да и личное дело было.
– Какое?
– Сестру друга нашего – брата– тут повесили три года назад. Считай, без суда и следствия.
– Бывает, – подал голос второй. – Не первый раз.
– И то верно.
– А что про городишко говорят?
– Что жители у вас свободу любят больше царя.
Немой выполз на улицу – терся поодаль. Думал, Алекс не видит. Изловчился, схватил за загривок – вытащил из тени.
– Сынок? – разлыбился тощий – тот, что Потапов. – Похож.
– Ага. И еще что?
– Что в целом на вас можно равняться, хотя и есть, что улучшить…
– Много вопросов было по поводу головы. Но, кажется, мы разобрались.
– Стало быть, с Легким знакомы.
– Э… Ну, можно сказать. Только с ним мы пока не все обсуждали. Решили сначала с тобой.
Нет, не такое плохое начало, как Алекс думал.
– Так говори уже.
– Про тебя мы знаем. Да и мы тоже… В общем, есть у нас люди, есть и оружие. Но город ваш нам чужой. Мы не справимся сами.
Алекс ловко запустил крюк в стену дома.
Безымянные уже такое делали. Почему не продолжить?
Трое с миг помолчали – на веревку глядели. Заговорил первый.
– Нужно избавиться от лишнего. Хоть и мало у вас полиции, а есть она, есть и судьи, и суд… И завод. Правда, ваш Легкий сказал, что вскоре он частично перейдет к нему.
Любопытно.
– Есть в городе и другие, кто наживается на народе.
Алекс скривился.
– Сколько?
– Половина.
– Шутишь?
– Две трети.
Что ж.
– Идет. Хочу только знать, что думает Легкий.
Трое переглянулись. Видно, не думали, что все будет так просто.
– Мы сможем рассчитывать на тебя?
– Легко.
– Тогда вернемся позже. Обсудим детали, – первый протянул ручонку – липкую, теплую. За ним остальные.
Алекс пожал все левой рукой, затем вытер ее о рубаху, и, подняв Немого, пошел домой.
18
Червинский не мог решить, что делать с запиской – последней волей Семена Свиридова. Попав в надежные руки, которые бы дали ей нужный ход и доказали подлинность, она бы могла отменить все, произошедшее позже, и разрушить планы «Расчленителей». Имущество старика Свиридова надлежало бы делить по его завещанию, без поправок на отказ Семена. Его же долей следовало распорядиться или по более раннему волеизъявлению – если тот успел оформить его до 1915 года – или же по закону. И в обоих случаях доля, на которую рассчитывали убийцы, оставалась крайне невелика – очевидно, покойный заводовладелец успел кое-что заподозрить.
Одна лишь скомканная бумажка, лежавшая сейчас на взбугренной поверхности стола, могла, как ни смешно это звучало, восстановить справедливость. Не для мертвой буквы закона, а для самой жизни – затронутых чужими происками судеб.
– Читать? – тихо подкрался под руку Чен и вгляделся в бумажку, нахмурив брови.
– Да. Очень интересно. Тут говорится о сотворении мира. Хочешь, вслух тебе зачту?
– Не-не, хозяина! Занят! Башмак! – схватив ботинки, которые с его появлением лучились от счастья, Чен выскользнул в коридор. Их чистка была единственным, что он делал, жалуясь на загруженность.
Через миг из коридора уже слышалось его воркование и игривый девичий смех. С горничной нового домовладельца они хорошо поладили, несмотря на то, что она старше лет на пять.