И ни о чем не спросили, когда проходил мимо широких спин.
Алекс давно наверху не показывался – Легкий рассчитывал застать его здесь, и не ошибся. Он душил кого-то на полу большой комнаты. Видно, что баловался – вокруг гоготали.
– Да ладно, задавишь! Пусти уже – он весь синий!
Алекс со смехом встал.
– Ну как?
Его человек, подымаясь с пола, схватился одной рукой за шею, другой задрал вверх большой палец.
Только теперь они заметили Легкого – замолчали. Глядели злобно. Обернулся и Алекс. Поднял брови.
За всю свою жизнь Легкий видывал его разным. Понял сразу – не все плохо.
– Я тебе подарок принес.
Алекс хмыкнул.
– Ставь на стол.
Взгромоздив булькавшую ношу, Легкий выдохнул. Руки, когда протирал взмокший лоб, тряслись от тяжести.
– Я вообще не про это. Про половину доли Приглядчика. Часть завода.
Алекс удивился, но выдавать себя не стал – прищурился и спросил:
– И что, все?
– Нет, что ты. Еще ты сам накажешь крысу. Я виноват, что сперва не разобрался, так что теперь даже не претендую.
– И?
– Я должен тебе услугу. Сам скажешь, какую.
– Опять? Да ты столько их мне уж должен. Как расплатишься? – Алекс, смеясь, сел за стол. Подтянулись и его люди.
– И вот еще что. Извини, – Легкий протянул руку.
Алекс поглядел на нее, снова высоко задрав бровь. Наконец, пожал.
– Ладно, чего не бывает.
Вот ведь засранец. Все вышло так, что это только Легкий косяка напорол. Оба ведь! Но и черт с ним. Он и так свою вину ведь признал, когда Хвоща отпустил. А вслух ни за что не станет. Да и надо ли? Не за его словами Легкий пришел.
Он вытащил бумагу, положил на стол.
– Вот твоя доля.
– Идет.
– Угостите гостя-то?
– Наливай да угощайся. Или что – тебе дорожку расстилать?
Однако руки Безымянных уже растеребили ящик. Замелькали и стаканы.
Легкому тоже налили.
– Мир? – протянул он стакан Алексу.
– Мир.
Чокнулись, выпили.
– Как рука?
– Заживет. Докторишка говорит – через пару недель будет, как раньше. Может, чего расскажешь, раз уж пришел?
– Что сделаешь с крысой?
– Не решил пока. Сперва надо знать, кто это, а уж потом – делать.
Стало быть, он не знал. И что тогда затевал легаш?..
Легкий задумался.
– А я вот выяснил это по случаю. Не в деталях – в общем. Да и не до конца я уверен, но выгода тут самая прямая. Больше такой не могло быть ни у кого.
– Да ладно. И кто он?
– Ну… Ты не поверишь.
И правда – сперва не поверил. Но потом оживился не меньше, чем и сам Легкий, когда узнал.
***
– Сонечка! Я так волновалась! – выбежав из гостиной, мать схватила Царевну за руки.
«Где ты была? Почему снова вышла без компаньонки? Твое поведение непозволительно!» Раздраженная Царевна ожидала продолжения даже с некоторым предвкушением.
Но нет, его не последовало.
– Рада, что с тобой все в порядке. Твоя тетя Ирина уже заждалась и изнервничалась. Она говорит, что после обеда вы не застанете никого.
– Кого мы должны застать? – не сообразила Царевна.
– Полагаю, она имеет в виду управляющих. Вчера она не смогла прийти к нам из-за нездоровья, а сегодня… Ma soeur! Sophie вернулась.
Придерживая Царевну за талию, мать повела ее в гостиную, по пути шепнув:
– Я еле уговорила ее… Убеждала, что это для твоего блага – чтобы ты бывала на людях. Дочка, сходи с ней, пожалуйста. Мы должны заранее знать, к чему готовиться.
Вот и она намеревалась пользоваться Царевной.
Ирина затушила тонкую папиросу.
– Мы можем поехать прямо сейчас?
– Благодарю, что дождались, тетушка.
– Может, и ты составишь нам компанию, Натали?
– Не могу. Прости, Ирэн – мигрень разыгалась.
Все трое криво улыбнулись.
На завод отправились в старом автомобиле Бирюлева. У него, как у царя, имелся целый гараж.
Ирина почти все время молчала, сосредоточенно глядя в окно. Не воспользовалась случаем выяснить, что делала Царевна в ее доме – хотя, возможно, просто не рисковала вести подобные разговоры при шофере.
Автомобиль заметили издалека, и, видно, узнали.
– Ирина Аркадьевна пожаловали! – расплылся в улыбке черноволосый господин, любезно приоткрыв дверь и целуя худую теткину руку.
– Добрый день, Борис Павлович. Это управляющий Надеждин, Соня. А это моя племянница, дочь покойного брата Семена, Софья.
– Очень приятно, – управляющий помог выбраться и Царевне, тоже поцеловав руку. Жесткая борода колола даже через перчатку.
Рассуждая о небывало теплой осени, прошли к правлению.