Прежде Царевна бывала здесь – у отца и деда. Отчего-то картины прошлого огорчали куда более любых воспоминаний. Чувствуя, как к глазам подступает влага, Царевна быстро заморгала.
– Открыть для вас кабинет вашего батюшки, Ирина Аркадьевна? Или пройдемте в мой?
– Я не отказалась бы заглянуть в кабинет отца.
Просторный, почти пустой. Ничего лишнего, все на своих местах. Он остался таким же, как годы назад.
– Им никто не пользуется, – объяснил мысли Надеждин.
Любезно указав Ирине на место деда, а Царевне – на полукресло справа, сам Надеждин расположился на стуле слева, где и замер, вытянув вперед и скрестив руки, с почтительной улыбкой на лице.
– Я приехала осведомиться о делах завода. Здоровье брата Николая, к сожалению, не оставляет надежд. Очевидно, вскоре – как ни печально об этом думать – все перейдет ко мне, точнее, к моему супругу, назначенному распорядителем моим имуществом. Хотелось бы заранее знать, к чему что нас встретит.
Надеждин кивнул.
– Сочувствую недугу Николая Аркадьевича. Что касается вашего вопроса… С тех пор, как умер Аркадий Павлович, идут дела неважно. Так всегда случается в междуцарствие, простите за такое сравнение. Однако мы все надеемся, что, оказавшись в единых руках, предприятие вашего батюшки снова вернется к прежнему процветанию.
Голос управляющего звучал вполне уверенно.
Царевна не очень хорошо понимала, но очень пыталась. Стало быть, управляющий откуда-то знал, что завод перейдет в одни руки – и что дядя Николай, имевший двух совершеннолетних сыновей, которые сами могли управлять делами, отчего-то распорядился не в их пользу.
Судя по легкой усмешке, искривившей тонкие губы, Ирина тоже не знала этого прежде – или, по крайней мере, не была в этом уверена. Строила ли она какие-то планы вопреки Бирюлеву или же была с ним заодно? Этого не узнать, да и так ли важно?
– Жаль, что ни дед, ни отец, ни дядя не оставили ни копейки нам.
Оба с удивлением взглянули на Царевну. Очевидно, не ожидалось, что столь молодая барышня способна говорить нечто большее, чем «да» и «благодарю».
А уж она-то была способна – и сейчас закусила губу, чтобы молчать.
Как так возможно, чтобы все, что построил дед, досталось… Бирюлеву?! Выходит, он сломал жизнь Царевны дважды.
Приступ ненависти окрашивал лица в красное. Царевна наклонилась и сжала виски. «Сперва думай, потом говори. Или не говори вообще» – прошипел в голове тихий голос Алекса. Чертовски сложное правило!
– Мне все равно, чем он занят. Отойдите, сударь. Мы из полиции. Расследуем убийство вашего хозяина.
Царевна подняла голову. Червинский – человек Алекса – здесь? Что он тут делает? С ним вошел и другой – новичок, виденный только мельком. Птица.
***
Еще в воскресенье Куликов поклялся себе, что больше ни за что не переступит порог завода. И вот – не прошло и трех дней, как клятва нарушена, и все потому, что проклятого Червинского, с мерзкой усмешкой ломавшего все планы, осенила какая-то идея. О ее содержании он предпочел молчать.
– Только не лезь без особой нужды, ладно? – вот и весь ответ.
Вспомнить только, чего стоило притащить к нему того докера – в надежде на помощь и совет. И все пошло прахом, ровно все. Куликов едва сдержался в тот раз, чтобы не вцепиться в косматые вихры, как базарная баба.
С другой стороны – Куликов сам виноват. Какого черта он продолжает путаться с ним? Вот и сегодня притащился на свою беду. Думал, поостыв, расхлебать поможет, да где уж там.
На сей раз на заводе радости не проявили. Видно, Надеждин успел дать указания.
– Мы из полиции к управляющему Надеждину.
– Это невозможно – он занят.
– Я не спрашиваю, а говорю. Уйдите, – оттолкнув заводского привратника в сторону, Червинский пошел на территорию завода. – Вон там правление. Нам туда, Птица.
Куликов, не ожидая ничего хорошего, едва поспевал за сутулой спиной.
В правлении ждали две преграды – металлический щит-заграждение на входе, и живой щит.
– Вы не можете просто так туда пойти…
– Не мешайте работе полиции. Или сейчас все вместе поедем в участок. Где ваш Надеждин?
Двое переглянулись.
– В кабинете господина Свиридова. Он занят – к нему пришли.
– Отлично. Где этот кабинет? Покажите.
– Вам нельзя…
Но так, как Червинский уверенно направился вперед, у заводских работников выбора не оставалось. Один из них, короткий и полный, побежал, указывая рукой нужное направление.
– В чем дело? – господин в костюме, шедший по коридору, обернулся.