Куликов раньше видел его в участке. Говорили, что прежде он был здесь сыщиком, но лишился места из-за какой-то скверной истории.
Как же его фамилия?
***
– Червинский. Николай Петрович.
Шляпы нет – нечего снимать.
Подавать ли руку?
Новый сыщик взглянул с брезгливостью.
Нет, не нужно.
Невысокий, сутулый. Плечи узкие. Темно-русые волосы аккуратно подстрижены. Бледен, безус. Немного за тридцать. Рекомендации неплохи – и потому неправдоподобны. С чего вдруг бросать успешную службу и перебираться на другой конец страны?
В тесном, узком пенале-кабинете как всегда душно и пахнет бумагами. Ими завален и стол Червинского, который года четыре как занимает Свиридов. Сейчас его нет. Куликов один.
Здесь и погиб Сухарь. Бывшие коллеги теперь доверяли Червинскому куда больше, чем прежде: ничего не стали скрывать. Пришлось возвращаться к Алексу, ждавшему Сухаря живым, с рассказом о его смерти – а уж горькие вести и гонцу не на радость. К счастью, в оружейную лавку вскоре прибыли посетители. Алекс отвлекся, и Червинский возможность не упустил. Сразу отправился в заведение дантиста над оврагом. Так что дальнейшее он узнал уже куда позже и с чужих слов: вроде как следом к Алексу заглянул Соловей, который и детали озвучил, и с телом вопрос решил.
– Позволите? – Червинский указал на стул.
Не простой стул: тоже старый знакомец. Стоило отвернуться во время допроса, как пьяный братоубийца схватил со стола ручку и написал на спинке – «суки». Грамотный оказался. Сразу надпись не смыли, а потом не смогли. Дерево хорошо впитывает чернила.
Мебель в участке служила десятилетиями.
– Прошу.
– Я слышал, что вы расследуете происшествие в городской управе.
– Верно. Вам что-то известно?
– Пока не совсем. Но может стать, если договоримся.
Брови дернулись, глаза кольнули из-под припухших век.
– Что вы имеете в виду?
Черт побери. Совершенно не хотелось этого делать.
– Раньше я здесь работал, но потерял место из-за... хм… предосудительных знакомств. Кое-какие из них у меня остались – они могут быть полезны и вам. Но есть небольшая сложность: я нахожусь в стесненных обстоятельствах.
Это было правдой. Номер в нищей гостинице. Перина с клопами. По ночам тараканы норовили проникнуть в уши. Мыши шелестели газетами на столе.
Дом пришлось продать за долги. С тех пор дочери жили у дальней родственницы. Червинский давно их не видел. Полгода? Год? Полтора? Не хотелось, чтобы они запомнили отца таким, каким он стал. А Ольга… Это Червинский ее погубил. Если бы только он поступил иначе, если бы тогда остался с ней… Но он посчитал, что терять больше нечего, и хуже уже не станет.
Несмотря на долг, который нельзя уменьшить, кое-какие гроши от Алекса все же перепадали. Они не могли обеспечить сносную жизнь – но их хватало на то, чтобы прийти к дантисту и забыться на время.
– Если вы войдете в мое положение, я наведу для вас справки.
– То есть, вы просите деньги, – Куликов принялся крутить карандаш.
– Мне нужно жить.
– Сколько?
– Двадцать пять рублей. Небольшая цена за мои услуги.
– Я бы так не сказал, – справедливо возразил Куликов.
– Мои знакомства – особые. А Демидов, как говорят, очень хочет скорее раскрыть это дело.
– Я подумаю. Где мне, в случае чего, вас искать?
– У Павлинова, в переулке мануфактурщиков. Номер семь.
– Это в квартале мастеровых? – а сыщик, однако, успел освоиться в городе.
Червинский кивнул. Куликов задумался.
– Хорошо. Возможно, вечером я к вам зайду.
Может, и не решится. А если и в самом деле придет? Нужно что-то ему предложить – что-то такое, за что он сразу ухватится.
***
Едва ужин, на котором Ирина превосходно сыграла светскую львицу, ничем не выдав раздражения, закончился, хозяин дома пригласил Бирюлева в свой кабинет.
Усевшись за стол, снял очки и принялся растирать глаза.
– Свербит. Какую-то дрянь занес.
– Аллергия? – вспомнил Бирюлев новый термин. – На пыльцу растений, травы… Цветы.
– Может, и на цветы. А только заразно, поди. Наверное, эта хворь с тобой и случилась, Приглядчик, раз за три месяца не зашел?
Вот и начались ожидаемые упреки. Лучше молчать и не пытаться искать оправданий. Бирюлев опустил глаза, готовясь слушать и дальше, но Легкий спешил обратно к гостям и не стал затягивать.
– Что хотел?
Расшаркивания пришлись бы сейчас не к месту. Бирюлев достал из кармана и протянул анонимки: