– Отстань от меня! Пусти!
– Да угомонись! Куда ты с дитем? Кому нужна?
– Да уж лучше под забором остаться, чем здесь! Гляди, среди ночи ж и порешат нас! Сразу и вместе! Отдай!
– Дай мне! Это материно, она мне хотела!
Из открытого окна, в которое свесился куривший Червинский, тянуло промозглым осенним холодом. Он совсем не вязался с обманчивой летней теплотой дней. Бывший сыщик усиленно искал дорогу, которая сможет спасти нового – а тот, очевидно, внимательно слушал ссору.
– Это сестры шорника все бушуют. Его телегу возьмем – она тут, прямо внизу стоит. Он разрешил соседям, когда на фронт уходил. Пешком-то далековато будет.
– Скажи, Червинский, что тут случилось ночью? – он тоже решил перейти на «ты».
– Ты про убийство хозяйки? Увы, я не знаю. Ночь я провел в опиумной курильне.
Куликов засмеялся.
– Все жильцы молчат. Почему?
– Это же просто: или боятся, или хотят кому-то помочь.
– Однако стемнело. Идем?
Спустились по узкой лестнице, вышли, но до телеги дойти не успели.
– Куликов, ты едешь со мной в участок. Червинский, ты тоже.
Соловей и трое полицейских вошли со стороны улицы, откуда, очевидно, следили за двором.
– Что-то случилось?
– Да. Вы задержаны. Оба.
– Что? Почему?
– Вы с Червинским совершили преступления против общественного порядка и жизни.
– О чем ты?
– Больше никаких вопросов. Идем.
– Да ладно, Соловей. Обознался ты – разве не видишь? Отпускай своих людей да поедем-ка с нами, – прошепелявили из двора.
Это Зуб. А вот и другие тени обрели форму. Их пятеро.
Видимо, Алекс послал их проследить, чтобы все прошло гладко и он смог выполнить обещание, данное на могиле. К таким вещам он относился щепетильно.
Однако Соловей был при исполнении и должен вести себя соответственно. Близилась перестрелка.
– Мы покажем того, кто нужен. Но только тебе, другие там ни к чему, – быстро сообразил Зуб.
– У меня есть основания считать, что нужные уже здесь. Они должны поехать в участок, а я, раз так просите, пойду с вами, – Соловей тоже не хотел усугублять.
– Да мы и этих с собой захватим, чтобы не разбежались. Да, братцы?
Очевидно, полицейские Соловья узнали Зуба, а связываться с ним не хотел никто. Если бы началась перестрелка, кому-то из них пришлось бы расстаться с жизнью – и каждый считал, что ночное недоразумение того не стоило. На него можно закрыть глаза.
– Ладно, я посмотрю на вашего человека. Но только после все, на кого я укажу, должны быть в участке. Как – не моя забота.
– Да слово даю.
– Хорошо. Можете возвращаться, а я проеду с ними.
Червинский, Куликов, Соловей и один из людей Алекса поехали на той самой телеге шорника. Остальные на лошадях, по бокам.
Все молчали.
***
План казался безукоризненным, но в него закралась чудовищная ошибка, которая проявляла себя только сейчас. Не могло быть и речи о передаче имущества, пока его обладатель официально не умер. А как он мог это сделать, если никто даже не знал о том, что он находился в городе? Никто его не хватился.
6
Телега свернула, доползла по переулку до главной улицы. Долго ехали по ней, потом свернули на просторную, плохо освещенную дорогу. Поворот – покатились вниз, и вовсе в кромешную темноту. От фонаря, подвешенного впереди к телеге, тут не было много пользы.
Всадники стали переговариваться.
– Вся шея затекла, твою мать, пока там висел… Все руки поободрал.
– Да хватит ныть, место как место. Разжиться нечем, разве что, – это шепелявый, тот, что говорил со Свиридовым.
– Сто лет там не был и еще столько не буду. Еще кварталом эту жопу зовут… Не понять, что там и где, и фонари кругом. Или свет, или дерьмо. Надо же было такое выбрать для хаты.
– Так я вас там и не ждал, – откликнулся Червинский.
– А то бы, поди, уж и ковер раскатал?
Червинский хмыкнул. Когда проехали мимо ярко освещенного кострами отдельного здания, он заговорил снова:
– Местный трактир.
– Ага. «Муська», – откликнулся тот же словоохотливый сопровождающий, что жаловался на неудобства.
Куликов не заблуждался насчет компании. Однако другие спутники не проявляли беспокойства. Свиридов продолжал щелкать семечки, которые доставал из кармана. Червинский извлек из-за пазухи флягу. Сделал большой глоток, протянул Куликову. Тот покачал головой.