– Чего тебе?
Немой показал на глаза. Что-то видел.
– А где Царевна?
Часа три назад из школки послали в лавку. Щенок сцепился с кретином-учителем, но девка надумала скрыть. Притащилась и давай железяку выпрашивать. Якобы, пацана свозить не то в цирк, не то в зверинец. «Хоть на народ поглядит». Отпустил. Спросонья-то совсем паршиво – не до нее. Пусть до поры думает, что поверил.
Немой пожал плечами.
– Опять ноги от нее сделал?
Соединил ладони – извинялся.
Алекс поманил его пальцем.
Пацан вздохнул, но подошел. Алекс влепил ему. Несильно, для урока. Немой дернулся, выползли слезы. Шмыгнул, снова соединил руки и повторил, что видел ну прямо очень любопытное. Такое, что Алекс тоже захочет знать.
– Да говори уже, твою мать! Что там?
Что-то в переулке недалеко от школки.
– Не понял – кто там был?
Алекс не успел досмотреть рассказ – Червяш тоже не постучался.
Бывший легавый уже три года расплачивался за услугу. И продолжит, пока не сдохнет: рассчитаться за нее невозможно.
– Я встретил сейчас Соловья…
И этот весь взмокший. Суетной, видно, день.
– Сухарь в участке.
– Чего?
– Его схватил новый сыщик. Куликов. Как я понял, случайность. Сухарь вместе с мелким оказался в какой-то лавке, и Куликов… Он еще не освоился. Не разобрался.
Такого давно не бывало.
– Сухарь должен быть здесь вечером.
– И как…
Червяш заткнулся, пошамкал, укусил себя за губу. Заметно, что зубов у него маловато.
– Хорошо.
Немой глядел из угла. Засунул пальцы в рот – точно, как его папаша, Макарка Тощий. Тот, что копыта отбросил от паскудной болезни.
***
Рыжий верзила и мальчишка лет двенадцати – совсем ребенок – так до сих пор и не протрезвели. Это, впрочем, не помешало им час назад потрепать арестанта.
– И что ты мне сделаешь? – рыжий, прищурившись, ухмылялся. Его качало.
Вечером накануне они избили галантерейщика и ограбили лавку. Когда принялись ломать витрины и выбрасывать товар на улицу, торговка-соседка снова прибежала в участок.
– Спасите, ради Христа! Негодяи опять все спалят! Те ведь самые – они и девку мою снасильничали.
Вонючая, потная баба с мелкими слезящимися глазами. Хотя дни стояли по-летнему теплые, она ходила в платке и тулупе – и вчера, и три дня назад, и на прошлой неделе. Все жаловалась: то деньги из лавки забрали, то соседей сожгли.
В полиции ее не слушали:
– Некому пойти с тобой – пойми, тетка!
На деле участок находился на службе в полном составе – и Куликов, пришедший туда только в середине июня, принял торговку за местную сказочницу. Такие водятся в любом городе и отвлекают впустую.
Но вчера почти все разошлись, а Куликов засиделся с делами и, как назло, как раз вышел к дежурному. Тетка, завидев его, метнулась, впилась – едва не оборвала рукава.
– Помоги, сыночек! Как человека прошу!
Хотя на рынке никого не убили, и Куликов имел законное право устраниться, он уступил. Вместе с двумя полицейскими, что толклись поблизости, потащились на базарную площадь.
Торговка нисколько не приукрасила. В разгромленной лавке легко схватили обоих – и верзилу, и сопляка. Рыжий был так пьян, что промахнулся мимо кармана, где держал оружие.
Однако стоило вернуться в участок, как оказалось, что в обычном на первый взгляд задержании имелись скрытые стороны.
– Зря вы их взяли.
– Почему?
– Да так, – и в двери мелькнула спина.
– Не суетись, Сухарь. Уладим, – шепнули украдкой в окно арестантской.
А несколько минут назад полицейский, ведя задержанного на допрос, дружески хлопнул его по спине, полагая, что Куликов не видит.
Новому сыщику не доверяли – в который раз о происходящем оставалось только догадываться.
С одной стороны – молчание коллег, с другой – слухи об этом участке. «Попробуй, разбери – кто там больший вор: кого заперли или кто запер».
Куликов встряхнул ручку.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения?
Рыжий указал на маленькую икону на столе, оставшуюся от предшественника.
– Верующий?
Хороший вопрос. Если бы Куликов и захотел вдруг на него ответить, то все равно бы не смог.
– Фамилия, имя, отчество, год рождения.
– Да пошел ты.
Полицейский, который привел рыжего, успел незаметно выскользнуть, хотя обязан был присутствовать на допросе. Официальные порядки здесь не в чести – и теперь Куликов и задержанный остались наедине.
Скверно.
– Фамилия, имя…
– Иди, сказал же, – рыжий плюнул на пол.
– Ну, Иван, так дело не пойдет.