– Легкий меня послал!
Под конец он, понятно, уже начисто ума лишился. Но из того, что имело смысл слушать, было еще кое-что:
– Руки… Я сам… Его не найдут.
После Соловей уже не видел Алекса. Мамку стал звать. Детство вспомнил.
Но сперва болтал-то он неспроста. В таком виде редко кто врать может. В бред пускаться – это легко, но на бред не похоже.
Нет, Соловьиные откровения кое-что значили. В городишке точно завелся кто-то, о ком Алекс не знал. И рука в окне Легкого, и жмур у старого дома и это вот «мы вместе». Да и с чего вдруг Легкому убирать человека Алекса, если так подумать?
Нет, тут другое. И, может быть, даже связанное с тем, что вышло летом.
Но где искать того, кому служил Соловей? Никто о нем не слышал. Или молчал.
– Червяш?
Тот встал – и качнулся. Ублюдок опять на ногах не держался.
– Найди того… как его там? Птицу.
Соображалось после уколов паршиво.
– Поузнавай, как он ищет того, кто руку Легкому закинул. Как что найдет – сразу мне говори.
– Хорошо.
– Иди проспись. И вот что... Выроем вечером того жмура.
***
Вечером Немой захотел ехать с Алексом. Интересно ему, как будут выкапывать труп.
– Что тебе, цирк, мать твою? Ладно.
Довольный Немой рассмеялся во весь рот.
Зато Царевна совсем не хотела смотреть на то, что в яме. Но и в пустой лавке оставаться не весело. Особенно теперь, когда у Алекса с Легким проблемы – кто знает, чего можно ждать?
– Можно, я тоже с вами?
Алекс пожал плечами, кивнул.
До старого дома добрались в автомобиле. Там Монета и мелкий, как сказочный гном, Клоп взяли лопаты, Зуб – связку фонарей.
Дальше пошли пешком. Алекс не хотел портить в кромешной темноте и бездорожье автомобиль, а верхом из-за руки ехать не мог.
– Вспомнил, где вы его зарыли?
– Да прямо в конце дороги. Там справа – забор, а слева – деревья. Кажись...
Немой убежал вперед, а Царевна отстала на шаг, поплотнее кутаясь в шаль, накинутую на платье. Ночи уже холодные.
Минут через двадцать добрались, принялись копать и ругаться. Как водится, сначала рыли не там, потом достали не то.
– Гляди, кто-то добычу припрятал, – бросили Алексу под ноги узелок.
Он поднял, развязал.
– Ложки? Держи, Немой, помогай копать.
Возились долго. Царевна удобно примостилась на нижних ветках дерева и даже задремала. Холодная ручонка слегка шлепнула по щеке. Немой показывал рукой – звал поглядеть.
Ежась от холода, она пошла туда, где копошились, продолжая ругаться. Темноту не слишком рассеивали расставленные на земле фонари, так что Царевна внимательно смотрела под ноги, чтобы не свалиться в одну из вырытых ям.
– А что, он, по-твоему, гребаными фиалками должен вонять? Кончай блевать!
По запаху уже ясно: Безымянные нашли, что искали. Царевна зажала нос.
– И что теперь?
В ответ Алекс задумчиво почесывал лоб.
– Фу... Как это вообще можно узнать? – возмущался Монета.
Ребенок уселся на корточки, рассматривая смердящие останки вблизи.
– Завязывай, Клоп. Даже Немой, и тот держится, – упрекнул Зуб. – Эй, на что глядишь, мелкий?
Тот нарисовал рукой в воздухе букву «С», потом указал на свой воротник.
– Да, одежа была богатая, но вся порезана.
– Червяш говорил, что тот жмур, чьи руки – китайский купец.
– Нет, не похож этот на китаезу. Эх, найти бы башку...
Царевна тоже подошла ближе и заставила себя взглянуть на тело. И снова, как и в прошлый раз, что-то казалось смутно знакомым.
– Не понимаю… Такое чувство, что я его уже видела, – сказала тихо, себе под нос, но Алекс услышал:
– Так подойди да глянь.
Царевна послушалась, плотнее прижав к лицу шаль, сделала еще пару шагов, наклонилась и принялась глядеть на останки.
Немой взял ветку и потрогал воротник, поднятый так, что виднелась нижняя часть. «ССА» – вычурные, сложно переплетенные буквы. Вторая выше и шире других. Точно такие же были когда-то на мелких вещах и самой Царевны – «ССС».