В дверь постучали.
– Что?
– Жорж, выйди, пожалуйста, на минутку.
Этого следовало ожидать. Не думал же Бирюлев, что Ирина так и останется равнодушной?
Взглянув на Леньку, он быстро выскользнул за дверь.
– Не сейчас. Я позже все объясню. Уверяю – ты точно меня поймешь, но…
– Я даже не буду спрашивать, что случилось. Но этому молодому человеку явно нужна помощь. Иначе, не ровен час, он умрет прямо в нашем доме, – быстро и не глядя в глаза заговорила Ирина. – Что тогда?
– Поверь, его здоровью ничто не угрожает.
– Пусть так. Но позволь моему врачу осмотреть его. Он придет к вечеру.
Бирюлев хотел возразить, но Ирина опередила:
– Я скажу ему, что юноша… ну, не знаю… наш племянник. Получил ранение – да хоть на дуэли или охоте… И, например, боится показаться отцу.
Смерть Леньки не входила и в планы Бирюлева – но показывать его постороннему слишком рискованно.
– Это же тот врач из поезда, помнишь? Он никому ни о чем не расскажет. Не бери грех на душу, Жорж!
Грех грехом, а неудобства бы последовали несомненные. Еще вопрос, в каком случае они будут меньше.
Склонив голову набок, Бирюлев раздумывал.
– Ладно, Ириша. Сколько у тебя еще осталось тех пилюль?
– Треть пузырька. Сейчас принесу.
Все равно над этим еще нужно подумать… Но пока же следовало продолжить беседу с гостем.
***
Трупная вонища и так стояла в носу – но теперь пришлось показывать могильник еще и легашу Птице.
Червяш все мозги склевал, убеждая, что тот до зарезу нужен. Хотя и чуть не сблевал на сынка богатея, когда смотрел.
– Сколько он на жаре провалялся, а потом и в земле? Дней десять? Не знаю, что тут можно увидеть. А если и можно, это забота эксперта – я с их методами не знаком. Я, когда был легавым, вообще-то не причины искал, а тех, кто такое делал. Сейчас этим Куликов занят. Тот точно знает больше меня. Хотя бы видел все остальные части и со свидетелями говорил.
– Так посмотри да поговори.
– Я и намерен, да только если одному, хлопот будет – не оберись.
Может, Червяш и прав. Тут Птица мог быстрее вывести на того, кто любопытное в городишке затеял. Свиридова завалили точно не те, кого Алекс знал. Либо приезжие, либо из его круга. Но второе – не вариант. Не часто франтишки берут топоры да разбирают других на части. Значит, чужие, и при том осторожные. Так затаились, что до сих пор не вспыли.
Да и кроме того – трупаки у дома нужны не особо, убрать их надо, зато новый легаш не помешает.
И вот сейчас он на них и глядел, зажав нос и рот рукавом. Потом глаза протер. От вонищи их и правда драло.
– Как темно станет, увезите их и выбросьте наверху. Ну, а потом найдите. Все, идем в дом.
Там Птица от стакана не отказался, пока Алекс говорил, где что нашли.
– Всего у тебя три моих трупа. Свиридов. Эта рука, чья – не знаю. Лекарь китайский – уже в довесок, его за компанию вырыли. Может, и он сгодится. Что у тебя?
Птица пошевелил губами, зажимая пальцы. Потом бросил.
– Две руки Свиридова – ты про них знаешь. Один без головы и руки – с берега, как и твой китаец. Оттуда же еще семеро, один без головы, но их уже успели предать земле. Еще трое – из квартала мастеровых: плотник, его жена и хозяйка номеров.
– Прямо кладбище, не легавка. В общем, забирай моих и ищи. Если будет надо, мои люди тебе помогут. Разговорить там кого-нибудь, найти что. А ты, Птица…
– Вообще-то я Сергей.
– Будешь, Птица, мне говорить все, что услышишь. Думать не надо. Нужно мне это или нет – не твоя забота. Услышал – сказал. Где меня найти, знаешь, а если вдруг зассышь сюда идти – можешь Червяшу передать. Но если что важное – то сюда. Ничего тут с тобой не сделается.
– Ну, было бы у меня оружие…
Алекс хмыкнул.
– Не заработал пока. Может, потом отдам. А может… да хоть продам в своей лавке.
– В лавке?
– Ну да.
– А где она?
– На базаре. Что, не слыхал?
– Нет. Не знал. Ерохин дал указание вечером осмотреть какую-то оружейную лавку. Демидов слышал, что в ней скрываются беглые.
– О как.
Вот и уже. Не пришлось долго ждать. Не стал Легкий думать – совсем мозги жиром заплыли – решил насрать сразу. Но мелко. Сдал старый лис.