Михаил Свиридов. Куликов выдохнул: вовремя.
Около сорока, невзрачный – такого не приметишь в толпе. Благозвучный голос. Никогда не смотрит в глаза, но притом манеры весьма приятные.
– Увы, не родня здешнему заводовладельцу, – заметил он при знакомстве.
Куликова в первый же день поставили к нему в пару. Другие два сыщика – Ушаков и Чернышев – уже давно работали вместе. Не чередовались – выходили одновременно, но все равно их, даже четверых, было мало. Территория участка – едва ли не треть города с учетом обширных трущоб в овраге. Впрочем, туда полицейские по негласному правилу не заглядывали.
Свиридов обходился с напарником вполне дружелюбно, но приятельства между ними не завязалось. Каждый сохранял дистанцию, не задавал личных вопросов, и это вполне устраивало обоих.
Распоряжение полицмейстера – «не меньше двух полицейских на мелкое происшествие, столько же и два сыщика – на убийство» – часто не исполнялось из-за нехватки людей. Но Свиридов, регулярно исчезавший в одиночестве, не следовал ему добровольно. В участке он всегда бывал недолго, а в последние пару дней Куликов и вовсе его не видел.
– Долго я тут еще буду? – оживился, увидев Свиридова, рыжий.
Похоже, он приходился другом всему участку без исключения.
Свиридов вопросительно глянул на Куликова.
– Совершил ограбление. Избил купца. Нанес ущерб собственности. Его обвиняют в насилии, поджоге, порче имущества. Мы взяли его на месте. При аресте сопротивлялся. Полагаю, что долго.
– Вот, слышишь?
– Чего? Ты серьезно?
Свиридов кивнул. Рыжий перестал ухмыляться, ленивая развязность исчезла из голоса:
– А ну выпусти меня!
– Не могу.
– Ну ты и сука!
Рыжий толкнул Свиридова. Тот отлетел к стене.
Куликов встал, доставая оружие.
Задержанный вдруг рассмеялся:
– А твой новый дружок легаш знает, кто ты?
***
Переступив порог своего прежнего участка, бывший сыщик Червинский услышал выстрел.
В это самое время китайский лекарь покинул лавку купца Безымянного. Скомкав на ходу белый халат, надетый поверх цветастого, он отправился искать сына.
Мальчишка-газетчик перекрестился на удачу, покрепче прижал к себе сверток и поспешил по немощеной дороге, ведущей вниз.
Городской голова Василий Демидов, больше известный в кварталах оврага под прозвищем Легкий, продолжал рассматривать, обернув в носовой платок, брошенный в окно управы предмет. В отличие от чиновников, не удержавших желудки, он не был брезглив. И потому подносил его прямо к близоруким глазам, приподняв очки. Рука, отрезанная чуть ниже локтя. И он понятия не имел, чья.
Плотник Тит набирал из колодца воду.
Жена считала, что колодец их, личный. Собственно, с тех пор, как его огородили, так и вышло: соседи к нему больше доступа не имели. Но Марье все мало: уже неделю пилила. Дескать, вода грязная и на вкус поганая. К вечеру совсем растолкала и чуть не пинками на улицу погнала. И наплевать ей, что Тит всего двумя днями ранее брата схоронил, в драке зашибленного. Он и не протрезвел даже с тех пор.
Плотник поднял ведро из колодца, сунул в него огненную голову – и тут же отбросил от себя с криком.
Вместе с водой на землю выплеснулась рука с иероглифами.
2
«Вспомни 1913 год».
Почерк на конверте хорош. Бумага внутри – тоже. Отправитель, второй день подряд присылавший записки, имел пишущую машинку и не экономил на канцелярии. Но его личность это нисколько не проясняло.
За два года, проведенные в Европе, Бирюлев настолько выпал из городских событий, что теперь и не представлял, в чью сторону смотреть с подозрением.
По лбу ползли, извиваясь, струйки пота. В кабинете, где строгая массивная мебель соседствовала с игривыми подушками, темно и душно. Прислуга не рискнула беспокоить, чтобы раздвинуть занавеси и приоткрыть окно. Задумавшись за письменным столом, Бирюлев машинально водил по шраму на губе пальцами. Приоткрыл рот – они коснулись протеза. Раньше на его месте рос зуб, потерянный при неприятных обстоятельствах.
– Вы же сами велели купить говядину, – оправдывалась за дверью кухарка.
– Я сказала – принеси свинину! Чем ты только слушаешь, Маруся?
Ирина готовила очередной многолюдный прием. В них после смерти Свиридова превращались обычные ужины: поток желающих уверить в искренней дружбе не иссякал.
Часы на камине тихим звоном сообщили о начале нового часа. Одиннадцать. Глава города сейчас должен быть в управе.