– Эх, Ирина Аркадьевна… Нервность натуры вас сгубит…
Причиной столь драматичного припадка стал звонок невестки Натальи. Та сообщила то, о чем уже написали утренние газеты, которых Ирина не видела. В расчлененном трупе, часть которого оказалась в управе Легкого, а часть в колодце в квартале мастеровых, опознали брата Семена.
Любопытно, кто и зачем столь бесчеловечно обошелся с телом наследника заводовладельца. Но не менее любопытно и то, о чем Ирина обмолвилась лишь случайно, и сразу прикусила язык: о том, что в ночь на пятницу – в последнюю ночь, проведенную с Анной – Сонька Свиридова в компании кого-то из людей Алекса без спроса посетила дом Бирюлева.
Ирина была с ней тогда, но отчего-то решила молчать.
Но черт с ней, с Ириной – еще будет немало поводов выяснить ее помыслы. Однако визит проклятой Царевны абсолютно не укладывался в голове. Это стоило немедленно обсудить, прямо сейчас отправившись в Старый город – и как раз именно по этой причине Бирюлев не спешил… Он устроился в глубоком кресле, лениво наблюдая за манипуляциями доктора.
– Сейчас вы уснете, Ирина Аркадьевна, – щупая тощую руку, уверенно обещал тот в своей обычной причмокивающей манере.
– Натали! Мы должны ехать к Натали! – вздернув залитое слезами, покрытое красными пятнами лицо, воскликнула Ирина.
– Тише! Если вы продолжите так неловко и быстро двигаться, я могу причинить вам боль…
Доктор не обманул: не прошло и двух минут после укола, как Ирина обмякла. Продолжая прицокивать, еврей принялся складывать вещи в свой саквояж.
– Она проспит несколько часов, но потом, боюсь, будет лишь хуже. Я совсем не сторонник столь радикальных и устаревших методов, как этот, Георгий Сергеевич, но, боюсь, у меня не было выбора.
Бирюлев отмахнулся, размышляя о грядущем визите.
Ясно, что Царевна не осмелилась бы на такой безумный поступок без указания. Значит, Алекс что-то хотел дать понять. Но что?
– Раз я все равно уже здесь, позвольте осмотреть вашего племянника?
– Кого? – не сразу понял Бирюлев.
– Племянника. Того юношу, которого на охоте ранило в ногу.
– Ах, это… – наконец сообразив, Бирюлев снова отмахнулся. – Он почувствовал себя куда лучше и уже вернулся домой. Благодарю вас.
Ирину перенесли в ее спальню и уложили на кровать. Сухая, маленькая жена казалась мумией в объятиях желтого атласного одеяла. Из приоткрытого рта стекала струйка слюны. Такая худая, тонкая шея, на ней видны все прожилки.
– Георгий Сергеевич! Прибыла госпожа Свиридова, – приоткрыв дверь, в щель просунула длинный нос горничная.
Легка на помине Наталья – сама явилась.
– Что ей передать?
– Ничего. Я спущусь.
И правда, лучше гнать от себя лишние мысли.
Наталья уже облачилась в траур. Устроившись в том самом кресле, где только что убивалась Ирина, новоявленная вдова перебирала четки. По соседству на краешек стула присел ее сын – тихий, робкий двенадцатилетний мальчишка.
– Ирине скверно. Боюсь, она не сможет выйти.
– Вот как, – безжизненно отозвалась Наталья. – Мы думали вместе с ней все обсудить...
Бирюлев сел напротив, вежливо вздохнул в тишине.
– Георгий, мы даже не сможем похоронить его. Полиция настолько не уважает имя Свиридова, что отказалась вернуть нам тело… то, что от него осталось.
– Понимаю, но такова процедура, Натали.
– Я не стала говорить Ирине, но перед тем, как пойти в полицию, я связалась с управляющим Семена в Маньчжурии. Навела справки из первых рук, – достав платок из нагрудного кармана, невестка коснулась им уголков глаз. – Я телефонировала Пифиусу, и… Знал бы ты, Георгий, что он мне рассказал. Эта китайская потаскуха…
– Натали, с нами Павел, – заметил Бирюлев, рассчитывая прервать поток откровений.
Но тот, казалось, находился мысленно далеко и ничего не слышал. Он продолжал, сидя в кресле, что-то чиркать в принесенном с собой альбоме.
– Разве есть что-то, чего он не узнает? Его отец позаботился об обратном, – сухо парировала Наталья.
Звякнул дверной звонок. Горничная, открыв дверь, принялась препираться, но вскоре явилась, застыв у порога.