– Ну-ну. Я тоже так раньше считал. Так в чем у тебя дело?
– В участке было недоразумение, – Куликов зажмурил глаза, пересохшие от бессонной ночи и алкоголя не меньше, чем глотка. В откровения пускаться он точно не собирался. – Повздорил с Ерохиным.
Червинский, ухмыляясь, пошевелил косматыми бровями, но согласился:
– Пусть будет так. Меня это не касается. Так что ты узнал? Нет-нет, не переодевайся, – он поднял руку, предостерегая от того, чтобы Куликов взял свежую рубаху со стула. – Там, куда мы пойдем, это не пригодится.
Куликов сумбурно пересказал рассказ, услышанный на берегу.
– Больше я ничего не смог выяснить. Докер просил найти его соседа – разносчика газет, которого похитил какой-то господин солидного вида. Действительно, мальчишка работал в одной из здешних редакций, но больше я ничего не узнал.
– А любопытная может сложиться картина, если связать все то, что мы знаем. И, конечно, еще и добавить то, что вытрясем из нашего китайского друга… – Червинский распахнул дверь и отошел, жестом пропуская Куликова вперед.
***
Сперва сон не шел – бывает, если сильно устать. Ну а потом, когда удалось задремать – резко оборвался.
Кто-то трогал Алекса за здоровую руку.
– Чего?!
Немой. Показывал вниз – пришли. Глаза пучил – дивился чему-то.
– Это кто?
А, все ясно – явилась какая-то незнакомая девка.
В темной комнате духотища. Голова гудела, рука – хоть и напрочь мертвая – ныла, стреляла в плечо. Состояние – как при чуме.
– Тьфу… Что еще за шалава?
Немой пожал плечами.
Для того, чтобы тревожить в самое дерьмовое время – сразу после полудня – у нее точно должен быть повод. Для нее так точно было бы куда лучше.
Запертую дверь сторожил Жернов. Якобы. Спал он – весь дом еще спал.
Проходя мимо, Алекс толкнул его в лоб.
Внизу, у лестницы – сутулая девка лет двадцати пяти. Мышиные волосы завернуты вокруг башки. Несуразное темное платье, в тощей ручонке – большой чемодан.
– В лавке мне сказали – вы здесь. Я доктора дочка. Проведать папочка прислал. Сам он не смог, извинялся очень. Ваш мальчик меня пустил.
– Хм… Ну, проходи, раз пришла.
Пока Алекс спускался, она успела устроить свой хлам на столе.
– Позвольте глянуть на вашу ручку.
Алекс фыркнул. Отродясь такого слышать не доводилось.
– Ну, посмотри, – и что там можно увидеть через весь этот гребаный гипс? – Как звать?
– Александра Ефимовна.
Один темный глаз косил, рожа в оспинах.
– Да куда там?
– Это имя, данное при крещении. Папочка зовет меня Шира, а вы можете звать, как вам нравится.
– Ладно, Рябая. И что, батька не побоялся тебя одну отпустить? Сюда?
Девка осторожно сняла руку Алекса с перевязи.
– Чего ж ему бояться? Люди везде одинаковы. А взять с нас нечего. Денег на выкуп у папочки нет, да и полезнее мы живыми.
Ну, смотреть не на что, но хоть не дура.
Щурясь от солнца, Алекс закурил, сбросив спичку на пол. Предложил докторше папиросу.
– Будешь?
– Не откажусь. Спасибо.
Наверху грохнуло. Тяжелое: стол, кровать или шкаф.
– Алекс! Я не открою дверь!
Верка. Она могла уйти только через крышу. Нашла, видно, слабые доски. Но зря решила вход напоследок обезопасить.
Алекс выскочил на улицу, оглядел верх дома. Вот и она. Ловкая маленькая уродка.
– Далеко собралась?
На миг замерла, но потом поспешила.
Выстрел мог бы сбросить ее на землю, но зачем? Бежать ей некуда.
Закрывая от солнца глаза ладонью, Алекс следил. Сейчас сделает вид, что спешит к трубе, а сама резко спрыгнет в другую сторону – на пустырь. В кусты не полезет – все же, хоть и уродливая, но девка.
Так и вышло – ловкий прыжок – и она уже на земле. Сморщилась, но вот уже шустро перебирает короткими ногами.
Но бегает она куда хуже, чем крадется. Алекс догнал ее в два прыжка, поднял – легкая, как мешок с сеном – перекинул за спину и потащил в дом. Верка дергалась, извивалась, точно змея.