Темный подъезд не обманул ожиданий, оказавшись сырым и вонючим. Китайчонок шмыгнул под лестницу. Червинский нагнулся и, стараясь не прикасаться к влажным стенам, последовал за ним.
На удивление, под лестницей обнаружился относительно чистый коридор. Над единственной крепкой с виду дверью висела лампа.
Чен постучался, залопотал по-китайски.
– Ай! – вскрикнули по ту сторону и отворили.
Не дожидаясь приглашения, сыщики вошли в неплохо обставленную и весьма просторную гостиную.
Молодая рябая китаянка в пестром халате, которая их впустила, поклонившись, отошла в сторону.
Неужели с ней-то и жил Семен Свиридов? Бес, посягнувший на его ребро, большой любитель экзотики.
– Добрый день, господа.
Невысокая, черноволосая и смуглая дама лет тридцати, одетая в светлое европейское платье, появилась из бокового коридора.
– Тетушка, – шепнул Чен.
– Минь Сиван, а по-русски – Надежда Михайловна, – без акцента представилась хозяйка. – Батюшка, земля ему пухом, был подданным Российской империи, матушка же родом из Маньчжурии. Чен приходится мне племянником как раз по ее линии. Его отец…
– Червинский. А это Куликов. Мы из полиции, – вникать в родословную любовницы Свиридова не было смысла. – Хотим вас кое о чем спросить.
Дама пожала плечами и указала на кресла. Потом обратилась по-китайски к своей прислуге.
– Вы отправили госпоже Свиридовой записку, в которой сообщили об исчезновении ее супруга, Семена Аркадьевича, – заявил Червинский, не будучи ни в чем уверенным.
Куликов же, чьи слова сейчас приходилось пересказывать, безучастно осматривался по сторонам и явно не собирался принимать участие в разговоре.
– Вы сами ее написали?
– Я написала, – Минь не стала спорить. – Сначала они сказали – «молчи». А потом он пришел и, наоборот, приказал написать госпоже письмо. Ему вдруг стало нужно, чтобы в городе узнали о том, что муж исчез. Но я не знаю, зачем.
– Кто – «он»?
Минь подняла в потолок нехарактерно большие для азиатки глаза, подумала и через миг спокойно ответила:
– Он из тех же людей, кто убил мужа.
– Вы говорите про Семена Свиридова?
Дама кивнула.
– Значит, вы знаете, кто его убил?
– Не совсем. В тот день, когда это случилось, меня здесь не было. Он же знал, что за ним придут, и как раз накануне отправил меня и Ляо, помощницу, в гости к родным. Но они бывали у нас и раньше, и я их видела – почти всех. Они… они убили собаку… – Минь уткнулась лицом в ладони. – Старый Джек… Боже. Он был совсем глухим и таким доверчивым… Муж с ним никогда не расставался. Он привез его к нам, и…
– Надежда Михайловна?
Хозяйка всхлипнула.
– Вы действительно из полиции?
Червинский собрался ответить, но она не позволила:
– Нет, не говорите. Какая мне разница? Я всего лишь хочу остаться здесь, а не последовать за Семеном. Я все расскажу. Когда мы были в Маньчжурии, он постоянно поддерживал связь с отцом, но просил его об этом в городе не говорить: первая семья, сами понимаете… Супруга, сын… Раньше была еще дочь, что сбежала к головорезам… Но незадолго до смерти Аркадий Павлович позвонил мужу и попросил приехать. Сказал, что стал совсем нездоров. Мы сразу же выехали, но, когда прибыли, кто-то прислал Семену письмо. Он получил его прямо на вокзале и очень расстроился, но мне ни о чем не рассказывал. «Мелочи, не волнуйся», – и все. Письмо я больше не видела, хотя очень хотела. Видимо, Семен его сжег. Сперва мы остановились в гостинице у вокзала, а через пару дней Семен попросил связаться с моими родными, которые живут в городе. Я послала Ляо найти дядюшку, тот пришел, и Семен велел найти квартиру, про которую бы никто не знал. Так мы перебрались сюда.
Минь закурила и выпустила кольцо дыма. Червинский молчал, не мешая собраться с мыслями.
– Семен прятался – он никуда не выходил и меня не пускал. Но его быстро нашли. К нам пришли… Они потом часто ходили, и Семен каждый раз запирался с ними в своем кабинете. Мне ни о чем не рассказывал, хотя раньше всем делился, а сама я мало что слышала. Но кое-что все же узнала. Это они вынудили его подписать отказ от наследства.