Куликов сам не заметил, как выбрался из оврага. Продолжая думать о своем, уселся на скамейку под деревом. Очнулся от мыслей, когда солнце уже припекало. Делать нечего – поплелся в участок.
– О, Куликов. Тебя Морозов с утра ищет – что-то еще нашел в трупе. Зайди к нему, – передал дежурный.
Сыщик прошел в мертвецкую.
– Сейчас, две минуты, – сообщил медик, копавшийся за столом.
Куликов кивнул и принялся оглядываться. Однако через миг взгляд уперся в тело, которое не получило и такого жалкого знака уважения, как казенная простыня.
Анна.
***
На подоконник грузно уселся голубь. Наклонив голову, одним глазом косил в комнату, возмущенно ворча.
– Принеси хлеб, – бросил Червинский.
Он курил, свесившись в окно, чтобы охладиться. Нелегка оказалась работа: втащить перину по узкой лестнице на верхний этаж. Чен оказался плохим помощником: то и дело скулил, не вовремя убирая руки. Пришлось на него прикрикнуть, чтобы послушался, но вышло еще хуже: в ответ он тут же совсем разнюнился, как младенец.
– Ты бить! А сказать – не бить.
– Да не собираюсь я тебя трогать, придурок, – сокрушался Червинский, теперь совсем в одиночестве волоча ношу.
Они купили ее с утра на базаре. Новому соседу надо было где-то спать. Ночь накануне он провел на полу, а это совсем не дело.
Все утро он продолжал допрашивать Червинского, что за работу придется ему делать.
– Я еще не решил, – отвечал сыщик, и его шустрый и назойливый компаньон замолкал минут на пять, а потом снова начинал свою песню:
– Ну? Теперь сказать?
– Да! Ты будешь чистить ботинки, убирать в комнате, вещи отдавать прачке, продукты станешь покупать и хозяйской кухарке носить, – разозлился Червинский.
На этом Чен остался вполне доволен и даже радостен. Но обратном пути даже принялся баловаться – выдирать из перины перья.
– И вот еще, Чен. На ночь ты будешь читать мне сказки.
– А? Какая сказка, хозяина! Я не читать! Не мочь! – китайчонок скорчил характерную для него плаксивую рожицу и от перины отстал.
– Ну что, не нашел? Неужели все съел?
– Не, не все! На, – через миг подбежал Чен, протянув надкусанную краюху.
– Да не мне – насыпь птице.
Китаец рассмеялся.
– Тетушка это варить.
– Фу, какая гадость, – сплюнул Червинский. – Как можно – есть летающих крыс.
– Клыса? Не, клыса не есть. Она не уметь.
Червинский отломил корку, раскрошил в ладонях, насыпал на подоконник. Голубь громко уркнул и жадно склевал подношение.
Чен захихикал.
– Хочешь насыпать сам?
– Не…
Скрипнула дверь. Червинский забыл ее запереть, да и не видел в том особого смысла. Брать в его логове нечего, так что, если дверь была закрыта, то это значило только одно: его нет дома.
Сыщик обернулся, оглядел гостя, который, бесцеремонно войдя, не менее бесцеремонно и огляделся. Выглядел он, как один из людей Алекса. Лицо казалось незнакомым, но их всех не упомнишь.
– Что-то срочное? – не дожидаясь, когда незваный гость натешит любопытство, спросил Червинский.
Тот кивнул.
– Надо прийти прямо сейчас.
Сыщик фыркнул, покачав головой. Он в любом случае намеревался вернуться сегодня к бумагам – но рассчитывал сперва передохнуть пару часов.
– А к чему такая спешка, позволь спросить? Что случилось?
– Ну, мне велели передать, что ты сам захочешь прибежать, если узнаешь, зачем тебя позвали.
– Так зачем? – нет, Червинский ошибся. Человеку Алекса играть в загадки ни к чему.
– А вот больше ничего говорить не велели, – рассмеялся гость, показывая рот, в котором изрядно не хватало зубов. – Приходи в красный дом в овраге.
Значит, Легкий.
Червинский даже не мог вспомнить, когда в последний раз пересекался с ним напрямую. Два года назад? Три?
А в свете нынешних событий этот визит мог обойтись крайне дорого. Мнительность Алекса преград не имела, а мучительная смерть – не лучший финал.
– Знаешь, нет, – цокнул языком Червинский. – Рад бы, но занят, как видишь. Переезжаю.
Продолжая смеяться, гость достал из-за пояса ствол.
– Ну а в таком разе мне тебя привести велели. И даже, сказали, неважно, целым или не очень.
Чен бесшумно шмыгнул под кровать.
– Ты один, – заметил Червинский.
– И что? Ты ж сыкло, – ответил гость. – Но дело не в том. Или ты идешь со мной сам своими ногами и тебя никто в овраге не видит. Или ты вообще больше не можешь ходить, но я тебя все равно отнесу. Да только в этом разе Алекс узнает, что давно ты на нас работаешь. А? Так как?