– Все делается только для нищих. Да и на что может быть способен простолюдин, какой-то мелкий купец? – возражали вторые.
Первые не соглашались – польза была всем, хотя бы от того, что часть улиц покрыли камнем, засыпав вечные лужи. Да и за городом стало куда спокойнее.
– Демидов – вор и убийца, – говорили третьи.
Может быть, путь в соседние деревни и стал менее рискованным, хотя разбойники на южной дороге все еще промышляли. Может быть. Но вовсе не из-за того, что разгул преступности пошел на спад. Все в точности до наоборот: головорезы теперь в открытую ходили по улицам и не убивали всех без разбора только потому, что мертвые каждый месяц не платят. Да и жители приспособились добровольно делиться своим добром до того, как за ним придут. И все, что творилось – заслуга Демидова, который занимал в тени место не ниже, чем на свету.
Пожимая сильную квадратную ладонь, представился и Куликов. Не замечавший за собой особого чинопочитания, он все же оробел и разволновался.
– Ерохин сказал, что поручил следствие вам. Вот я и решил заглянуть, спросить, что вы уже выяснили.
И все-таки Куликов ошибался: и следствие началось, и происшествие в участке не утаили. Вон как быстро оно дошло до головы. Но почему Ерохин промолчал о назначении?
– Наверняка за сутки что-то прояснилось? – торопил голова.
Куликов почесал лоб, собираясь с мыслями. Свиридов встал, предложив гостю свой стул. Мужик, потерявший семью, безучастно смотрел в пол.
– Не подумайте, что учу работать, однако отчего вы вчера не опросили управу? – мягко укорил Демидов. – Людям, особо если напуганы, на месте-то не сидится.
– Так трудный день выдался. Не знали, за что хвататься, Василий Николаич, – стал оправдываться Свиридов.
– Вот как… – Демидов нахмурился. – Видно, я чего-то не знаю. Упустил, поди, что вчера у нас был сам государь император и на него, не приведи господь, покушались. Тогда и впрямь – не до того.
– Я хотел сказать… – начал Свиридов, но голова оборвал:
– Завтра в полдень, когда вы меня навестите, вы уже, надеюсь, будете знать имя несчастного, кому принадлежала рука. А если что станет ясно раньше – сразу связывайтесь со мной. Хоть днем, хоть ночью. Не стесняйтесь.
Нет, речь явно шла не о том, что случилось в участке.
– Что еще за рука? – спросил Куликов, как только тяжелые шаги Демидова стихли в коридоре.
– Забросили в окно городской управы. Она в мертвецкой. Пойдем, посмотрим, – Свиридов обернулся к закопченному мужику и велел: – А ты подожди здесь.
Тот, по-прежнему глядя в пол, кивнул.
Полицейский морг имел отдельный вход, так что пошли на улицу.
– Когда ты об этом узнал? – спросил Куликов.
Но ответа не получил:
– Свиридов! Тут человек с ночи ждет, – окликнул дежурный.
– Ну и что? Пусть подождет.
– Да там у него…
Свиридов отмахнулся и ускорился.
Во дворе, как обычно, толокся народ. Одни пришли с заявлениями, другие, отличимые по узелкам, проведать арестантов – тех держали прямо в участке, в одной общей комнате, отделенной перегородкой. В ней, подобной хлеву, они проводили порой многие месяцы. Участок очень нуждался в здании попросторнее, но в городском бюджете средств на это не находилось.
Мертвецкая была заперта.
– Вот же чертовы дети.
– Михаил Петрович! – отделился от толпы прилично одетый господин средних лет.
Свиридов его узнал – кивнул с легкой ухмылкой.
– Сходишь за ключом? – спросил Куликова.
«Нет, я никуда не пойду. И ты тоже не будешь сейчас заниматься своими делами. На них-то мне наплевать – зато очень хочется знать детали того, о чем говорил голова, и что почему-то известно тебе – но не мне. И притом это якобы я еще и веду следствие!»
Вот бы и в самом деле все это высказать.
Раздраженный Куликов пожал плечами и двинулся обратно.
– Суету-то какую Сам навел, – заметил дежурный, подавая запасной ключ. – Ерохин в кабинете заперся – лечится теперь.