Куликов, отчаявшись, упал на скрипучую кровать.
– Ты ведешь себя, как барышня в нервном припадке, – заметил Червинский, закурив вонючую папиросу. – Ушаков не нашел доказательств. Стало быть, вполне можно допустить, что Бирюлев и в самом деле невиновен. И что тогда? К слову, я знавал этого человека в прежние времена. Он изворотлив, конечно, но весьма трусоват. Ни за что бы не подумал, что стал способен на подобное.
– Да я и так знаю, что он не убивал Анну. Не в вине дело.
– Хм. Вот как? – кустистые брови зашевелились. – Тогда в чем?
– Неважно. Ты все равно не поймешь.
– Мой тебе совет, Птица – не трогай его. Лучше – никогда, и уж точно не сейчас. Измараешься так, что не отмыться.
– Почему ты так в этом уверен? Ты с ним хорошо знаком?
– Долго рассказывать, но хотя бы потому, что он служит нашему голове… не в лучшем смысле.
Куликов выбрал темную точку на потолке и долго смотрел на нее, не моргая. Постепенно она превратилась в пиратский корабль, а затем вдруг неожиданно – в бабу с ведром.
– Ладно. Пожалуй, ты прав. Но жаль так даром терять время. Давай хотя бы опросим соседей.
– Каких?
– Твоих. По их разговорам я точно знаю, что они видели убийцу здешней хозяйки.
– У меня есть другая идея: почему бы тебе просто не отдохнуть? Когда еще выпадет такая возможность? Вздремни. Почитай книгу. Или, хочешь, хоть в карты сыграем, пусть даже на интерес.
– То есть, ты отказываешься?
– В этом нет смысла. Ну, выяснишь ты, а дальше что? Даже Морозов, старый пропойца сказал, что ее убили не Расчленители.
Куликов рассмеялся.
– Сколько лет работы, а не знал, что сыщику положено руководиться такой практичностью.
– А разве мы с тобой сыщики?
– Ты – нет.
– А ты, Птица, где был сегодня? Не ты ли сказал кому-то «я сразу тебе сообщу?»
Куликов промолчал, что стоило немалых усилий. Если бы не Червинский, он вполне мог остаться в стороне. Хотя, конечно, был шанс и на то, что все закончится куда более плачевно.
– У номеров теперь новый хозяин. То ли брат, то ли сват. А у нас своих дел хватает.
А не приложил ли к убийству вдовицы руку сам Червинский?
Нужно будет непременно вернуться сюда, когда он отправится вместе с китайцем к дантисту.
Вздохнув, Куликов резко перевел разговор.
– Зачем богатому господину похищать и убивать нищего ворюгу?
– Самосуд. Он мог ограбить барина, и тот решил его проучить, – не задумываясь, ответил Червинский.
– Зачем зарезали докторскую дочь, которая бескорыстно помогала и бедным?
– Пьяная похоть не размышляет о пользе. Докеры либо рабочие.
– Почему именно сейчас убили Свиридова, если он отказался от наследства еще три месяца назад?
– Как быстро ты перескакиваешь, – цокнул Червинский. – Я за тобой не поспеваю.
– Наоборот. У тебя на все есть готовый ответ.
– Так проще жить. Эх, Птица… Скучно с тобой. Чен, ты спишь?
– Нее.
– Перекинемся в картишки?
Куликов отвернулся к стене и принялся размышлять. Но, конечно, вовсе не про Свиридова – про пока неизвестного баловня судьбы Бирюлева.
***
«По доброй воле передаю половину причитающейся доли, полученной мною в качестве распорядителя имуществом супруги Бирюлевой Ирины Аркадьевны в наследство от покойного Свиридова Аркадия Павловича».
Легкий несколько раз перечитал. Все верно.
– Порядок. Митька, забирай, – сунув бумагу секретаренку, он крепко пожал липкую ладонь Бирюлева и сморщился: чиновник-дурилка сегодня с нервишками не в ладах.
Руки тряслись, ноги заплетались. Споткнулся, и не только важный документ уронил так, что тот под стол закатился, но и приставной столик с посудой свернул.
Не привык к окрикам, поди. А уж за день пришлось наслушаться: в управе, оставленной без присмотра, все пошло кувырком точно, как в лавке.
Жаль, что ну никак нельзя раздвоиться, чтобы одна часть все время была там, а другая здесь. Только стоило отвернуться, как все летело к чертям – то там, то здесь.