– Как Хвощ?
– Жрет, – Жернов полез в карман за семечками. Еще одна дурная привычка. Вдвоем с таким же любителем этой дряни Клопом они за день залузгивали всю комнату. Прямо-таки ковер из оплевок вырастал. – В три горла жрет.
– Передумал, стало быть.
Днем, когда Хвощу предложили жратву вместо пыток, тот – на дыбы.
– Что, подставить меня хочешь, как Верку?
Алекс пнул котелок и вышел. Но что с ним дальше, пока не ясно. Да и в любом случае нет смысла в том, чтобы он тупо сдох от голода. Так что пару часов назад Хвощу снова жратву приперли. Вот, на сей раз артачиться не стал.
– Пойти, что ли, тоже чего навернуть.
– Вали. И мне чего-нибудь захвати.
Но прежде, чем Жернов вернулся, пришел Монета. Привел сухаревского щенка, который все следом за тем таскался.
Теперь придется позже пузо набить.
– Где был?
– Да здесь, изба недалеко от «Муськи». Где ему еще быть то, если не там и не тут? – Монета первым делом полез в бутылки заглядывать. Лень за непочатым идти.
– И что там делал?
– Так мамка моя там живет. Я ж у нее, если не здесь, – пацан втянул сопли.
– Как тебя звать?
– Ты Смирным зовешь. Потому как я Смирнов, для начала, а затем еще и молчу.
Алекс не помнил. На всю мелочь памяти и не хватит.
– Сухарь тебе доверял?
Пацан закатил глаза, копаясь в белобрысом затылке.
– Ну… Наверное.
– С собой тебя брал?
– Да завсегда почти. То есть это я с ним ходил, не он меня…
– Куда ходили?
– Да как… Ну, в лавки… Потом в лес мы ездили тоже. К китаезам еще.
– Это все по делу. А кроме?
– Ну, в «Муську». К Каину. К Кривому другому – у него тоже были. Да и все?
– А зимой куда?
– Да, точно, – согласился пацан. – Зимой мы еще на окраину ездили. Там, где играют. А хозяина звать так странно… Как же его?
Алекс знал, но не мешал вспоминать.
– Фохтиний…? Фоштун? Фурто…
Ну, сомнений тут не было, так что дальше и ломать язык нечего.
– Сухарю, слыхал, не фартило?
– Не… Он прям бесился, – рожу перекосила кривая улыбка. Забавно ему дружбана вспоминать, и подвоха не чует. – Раз, помню, то ли десятку, а то ли и двадцать спустил… А потом еще, да еще. Но он не всегда меня брал.
– А потом отыгрался.
– Ну да. Сказал, свезло, наконец. Это уж по весне. Ну и больше мы туда не ногой.
– Так вот, Смирный, чего я тебя позвал… В лес поедешь – передать кое-чего надо. Справишься один?
Пацан аж просиял.
– Да! Конечно!
– Ну, поглядим…
Алекс и в самом деле смотрел – только вокруг. Хоть бы что попалось, что в лес отправить.
Кусок с крепежами люстры до сих пор валялся у дальней стены.
– Вот. Передай Медведю, – Алекс показал пальцем. – Он поймет.
Все равно давно он тут не показывался.
***
Едва стемнело, Царевна в отцовский кабинет прокралась. Да, ей следовало просто ждать – неизвестно, чего, и неведомо, как долго.
Но никто не сказал, что ждать нужно в полном бездействии. Почему бы не попытаться открыть сейф?
Деньги, конечно, ей совсем ни к чему. Мамаша сама рвалась оплатить походы к парикмахерам, портным да модисткам. Стеснялась, хотела поскорее привести блудную дочь в подобающий вид. Да только чем елейнее зазывала, тем упорнее Царевна отказывалась, чувствуя при этом мстительное удовольствие.
Она была тут лишней. Ее стеснялись все до единого, начиная с чумазой юной деревенщины-горничной.
Им становилось неловко. Они замолкали, стоило ей войти, и отводили глаза.
Павлушка даже краснел. Стыдно любимому братцу за пропащую сестру.
Дряни. Поганые лицемерные мрази. Только их вина в том, через что ей пришлось пройти – а теперь они решили просто закрыть свои подлые, лживые глаза.
Ну, ничего… Отец уже и так наказан с лихвой – значит, есть справедливость на свете. Остальные тоже еще пожалеют.