Спрашивается, что же тогда означают слова Богданова о том, что им написан труд, «напечатанный Г. статс. советником Ломоносовым»? Моисеева заглянула в подлинники документов, и выяснились любопытные детали. Оказалось, что вдова Богданова была неграмотна, и за нее прошение написал петербургский купец Василий Тургенев. Но подпись? «К сей челобитне вместо матери сын ее родной живописной мастер Иван Андреев сын Богданов руку приложил».
Рядом лежала челобитная самого А. И. Богданова, написанная сыном, но подписанная архивариусом. Буквы подписи были какие-то расползающиеся. Прошение Богданова удивило Галину Николаевну: почему он, всю жизнь писавший сам, здесь вдруг обратился к сыну? Да и подпись странная. Челобитная Андрея Ивановича помечена 3 сентября 1765 года. Значит, Богданов подписал ее за семь дней до смерти. Вероятно, в эти дни он был уже болен. Не оттого ли подпись так сильно деформирована?
Галина Николаевна стала анализировать текст челобитной. В перечне трудов Богданова в пункте 19 наткнулась на фразу: «В прошлом 1752 году собственным моим трудом сочинил книгу „Историю о построении царствующего града Санкт-Петербурга от начала его построения до нынешних славно царствующих времен“, которая состоит из части славных и достопамятных дел государя Петра Великого, поднесена в честь и славу императорской Академии наук, которая и хранится в библиотеке». Богданову не повезло. Только одна его работа увидела свет при жизни под его собственным именем. Остальные либо пылились на полках, либо были изданы, но без указания его имени.
Выражение «В прошлом 1752 году…» поразило Моисееву. Челобитная подписана 3 сентября 1765 года. Значит, в прошение перенесен текст из какого-то другого документа, составленного значительно раньше.
Удивляло и то, что в тексте челобитной перечислены не все работы Богданова.
— Когда же я заглянула в пункт восемь, — рассказывала Галина Николаевна, — тот самый пункт, где была ссылка на труд Ломоносова, меня ожидало еще одно открытие. Оказалось, что параграф состоит из двух частей. Текст в строке гласил: «Краткий екстракт о державных Российских князьях с славными их делами написал, которая и напечатана». Здесь текст обрывался, и слева, уже на поле, добавили: «Г. статс. советником Ломоносовым». Выписка на поле сделана теми же чернилами и тем же человеком, но было несомненно, что это более поздняя приписка. Весь текст челобитной написан почерком, имеющим наклон вправо, а дописка на поле написана прямым, без наклона, почерком, причем линии букв более широкие. Это навело на мысль: писавший челобитную первоначально не предполагал дописывать текст и потому поля в документе оставил небольшие. Чтобы дописать четыре слова, нужно было их написать с большим количеством выносных букв, прямым, сжатым почерком. Перо писавшего, сточившись при привычном наклоне вправо, при написании этим же пером без наклона дало более густую и широкую линию. Тогда я вспомнила, что челобитная была подана в академию только спустя два месяца после смерти Андрея Богданова. Почему же жена и сын не сделали этого раньше? Ведь, казалось бы, если хочешь получить пособие за умершего мужа, то иди по горячим следам. И тогда я предположила следующее. Родные видели, что Богданов умирает. Он был уже плох, и родственники решили поторопиться. Сын переписал какую-то старую челобитную, добавил к ней кое-какие работы, выполненные отцом позднее, но не включил в список те труды, которые разбирались в академии и были ею отвергнуты, например «О начале азбучных слов…». Затем он дал эту челобитную отцу, и тот, не читая, подписал.
Семья Богданова знала, что поощрения и награды за службу в Академии наук получают только те, «кто науки публике известными оказал», — так было записано в «Регламенте» академии. Уже после смерти Богданова купец Василий Тургенев написал челобитную для вдовы библиотекаря. В ней говорилось, что «сверх должности» архивариус библиотеки Академии наук написал ряд трудов, которые для «всенародной пользы напечатаны».
Тогда-то и могла возникнуть мысль отождествить «Краткий екстракт о державных Российских князьях» с «Кратким российским летописцем» Ломоносова. Какое-то время в семье не решались подавать челобитную: мало ли что может случиться. Наконец подали. Но академия отказала, сославшись, что «оной Богданов упражнялся при библиотеке, яко по должности своей только у порядочного содержания книг и ничего чрез то публике известного не сказал»…
— Чем же я могу вам помочь? Подтвердить, что к челобитной «руку приложил» сам Андрей Богданов? И что он был в тяжелом состоянии?..