— Начали! — гаркнула Бестия, в полном соответствии с его предположениями.
За время охоты на иглеца по разным селениям артефакторы хорошо успели выучить, что такое простейшая схема защиты. Она еще носила название «Волк и овцы». Иглец был призван играть роль волка, который вот-вот начнет пожирать бедных ягнят. Овцами были жители села. Несчастными, замотанными тупостью подопечных волкодавами выступали артефакторы.
Сначала нужно было собрать всех жителей деревни на одном месте, хорошо бы, открытом, чтобы можно было без помех выставить артемагические щиты. Да ещё надо было натянуть на «овец» побольше «шкуры». Иглец убивал при соприкосновении с незащищенной или плохо защищенной кожей. Ну, или если его сжимали. Или если на него наступали.
А «временных ресурсов», как выразился Нольдиус, было в обрез.
— Нам бы клуш-паникерш сюда, — посетовала Дара, когда они на пару с Кристо устремлялись в северный конец деревни.
— Зачем? — отозвался он. — Есть же бабки.
Бабки в целестийских деревнях были боевыми. У переездных лавок они набирали такую прыть и свирепость, что могли затоптать любого мага Кордона (особенно если он попытался бы пролезть вне очереди). С языков у них можно было сцеживать особо смертоносные яды. Но если уж ты дожил до старости в такой стране, как Целестия — поневоле будешь соответствовать.
Бабки Кенарьков отличались от остальных феноменальной реакцией.
Кристо и Дара не успели забежать в пяток домов и объяснить, что да как, а во все остальные здания уже барабанили морщинистые кулаки, и старушечьи голоса вопили:
— Вы что там, опять детей строгаете с утра пораньше? Охальники! Вас сейчас жрать будут! Хватайте что одеться — и все на площадь. Нападение!
— Лежебоки, головотяпы, клыкан вас укуси! Подымайтесь и на площадь, кому сказано!
— Горе! Беда! Дожили! Скорее одевайтесь и на сходку, а то…
После этого многозначительного «а то…» бабка шустро кидалась к следующему дому: паниковать было интереснее, чем объяснять.
Кенари в клетках (минимум по две в каждом доме) заливались удивленным пением. Кристо пару раз чуть не затоптали, а пару раз узнавали и пытались растерзать от жажды информации, но он каждый раз уворачивался и сам искал глазами знакомых.
Все знакомые немедленно служили на пользу общему делу.
— Ирте! Козодой! Бегите по домам, скажите народу поплотнее одеться — и на площадь!
— Нечт, я не понял чего-то… Кристо, ты, что ль?
— Жить хочешь? На площадь!
С девицами было труднее. Угроза жизни в их сознаниях часто вытеснялась присутствием потенциального жениха. Поэтому пару раз Кристо, выпалив в лицо очередной девахе жуткую новость про иглеца, слышал глупейшее хихиканье и что-нибудь вроде:
— Ой, а ты такой симпатичный стал… Это что — контрабандная маечка?
— По балде шарахну, — уточнял Кристо угрожающим голосом.
— А потом на руках понесешь, а-а-а-а?
А он-то забыл, насколько в деревнях помешаны на замужестве…
Бабки работали на заглядение, так что народ посыпался на улицы, приходилось только направлять на площадку в центре деревни. Сходочную, танцевальную, драчную — в разных деревнях площадки звались по-разному. В Кенарьках площадку гордо именовали Лужной — из-за здоровой лужи, вокруг которой вечно разгуливали подозрительные гуси.
Кое-кто, правда, не поверил опасности или решил прихватить с собой что-нибудь из дома — этих пришлось выдворять на улицу силой.
— Ну, на фига вам там поросенок?! Бегом, сказано!
— Так сопрут же!
— Кто сопрет — иглец? Тетка Бержа, да ведь времени уже нет, иглец же, слышали, скольких он поубивал?
— А вот ты и сопрешь! Знаю я твою рожу бандитскую! Да у тебя на лбу с рождения печать смертоносцев поставлена! Помню-помню, как ты у меня гуску утащил, Белочку, вот такие яйца несла…
Обычно это заканчивалось тем, что Кристо коротким ударом боевой магии оглушал тетку Бержу, заворачивал в ковер или в рогожку и передавал восхищенному мужу со словами:
— На площадь, живо!
А сам подталкивал в спину многочисленных отпрысков той же семьи.
Магия подсказывала, в каких еще домах оставались люди. Только вот ладони горели от чар — постоянно же обновлять «Поиск душ» приходится! Перстни-концентраторы начали накаляться. Вечное неудобство: хоть и получше стало с магией за последние месяцы, но от ошибок избавиться всё не удавалось.
От репутации ему тоже не удавалось избавиться, потому в трех домах от него шарахнулись с паническими криками:
— Грабят!
А в четвертом старичок-боровичок вынул боевой серп и устремился в атаку с радостным: