Как ни хороша была погода, ход яхты нельзя было назвать хорошим (отчасти из-за этих злополучных стаксель-гиков). Журнал повествует о моей досаде и хандре:
«2 ноября. Штилевая погода, ветер 1 балл. Ох и нудный выдался денек, я только и был занят тем, что выжимал ход из яхты. Ветер то чуть дышит, то совсем стихает. Для меня хуже нет, когда жарит солнце и паруса без толку болтаются туда-сюда. Так далеко не уйдешь. Раньше середины января до мыса Горн не доберусь — неприятная перспектива; ну, да там будет видно. Дочитал «Хозяина инструменталки» Невила Шата. Странно, что не встречаются пароходы, ведь я иду недалеко от их обычного пути по дуге большого круга. Пока что только ночью видел пароходы. На обед — рагу с рисом. И стопочка виски («Час услады»).
3 ноября. Легкие норд-остовые ветры, 1–2 балла. Самый тяжелый день с начала плавания, я совсем пал духом. В чем дело? Скорее всего виновата штилевая погода — тихие ветры не по мне. Попробовал отремонтировать второй гик — ничего не вышло, нет подходящего материала. Исправил носовой люк: он закрывался, но не запирался. Наладил кое-что в камбузе. Потом занялся транзистором, что-то мой «Зенит» плохо принимал. Просто я не разобрался как следует в инструкции. Стоило подключить наружную антенну — совсем другое дело! Уверен, что все будет хорошо. Несколько раз включал магнитофон, но, как только чуть отойду, уже ничего не слышно, надо напрягать слух. Подрегулировал автоматическое рулевое устройство».
На следующий день — восемнадцатый день в море — ветер посвежел, и «Бритиш стил» развила 6 узлов. Я подстриг волосы, умылся, побрился, и настроение сразу поднялось. На обед приготовил овощное рагу, и все было бы прекрасно, не одолей меня вдруг тревога: что, если я заболею? Такие мысли свойственны всякому мореплавателю-одиночке, важно им не поддаваться. Но и чересчур храбриться не стоит, ведь если и впрямь произойдет что-нибудь серьезное, ответственность перед семьей обязывает вас искать медицинской помощи. У меня заболело в правом боку. Что-то серьезное или пустяк? Целый день бок не давал мне покоя, как ни пытался я отвлечься лингафонным курсом французского языка, который захватил с собой.
5 ноября снова говорил с Морин через радио Портис-хед. Журнал дает представление о моих чувствах и о некоторых проблемах, неизбежных в длительном одиночном плавании.
«5 ноября. В 07.00 по Гринвичу связался с Портисхе-дом, говорил с Брюсом Максуэллом (сотрудник газеты «Санди миррор») и с Филом Уолфинденом. Поделился подробностями истекшей недели. Потом разговаривал с Морин, слышал голос Сэмэнты. Великое дело услышать их и убедиться, что все в порядке. Морин говорит, чтобы я не беспокоился, но как я могу не беспокоиться! Другое дело, если бы она была обеспечена. Конечно, она найдет работу. Женщина послабее на ее месте не выдержала бы, в минуту отчаяния она моя опора, я черпаю силы у нее. Остается только молиться за них. Кажется, что они здесь, рядом, и на душе становится легче.
Сегодня снял несколько кадров, но больше бездельничал. Стараюсь заранее настроиться на то, что ждет меня внизу карты (у мыса Горн), и обдумываю новый план. Предполагалось, что я пройду восточнее острова Эстадос, теперь же я склоняюсь к тому, чтобы идти проливом Ле-Мера, который отделяет Эстадос от Огненной Земли. А в общем, когда придет время, тогда и буду решать.
Хороший ходовой день, впервые со старта скорость достигала 10 узлов. Нашел на палубе летучую рыбу — мертвая, бедняжка.
20.30. Ну вот, опять стаксель-гик полетел. И не там, где я ремонтировал, — по сварочному шву. Чертова волынка! Начинаю теперь беспокоиться за мачту, моя вера в ее прочность улетучивается. Во всяком случае очевидно, что я должен избегать всякого риска, соблюдать осторожность, чтобы не сорвалась моя кругосветка. На финише кто-нибудь скажет: «Почему вы не жали на всю катушку?» И задам же я трепку этому ублюдку. По плану я должен идти и идти, стремясь делать в среднем 150 миль в день: это позволит уложиться меньше чем в 12 месяцев. А теперь со сломанными стаксель-гиками, когда не выдержала даже сварка, разве можно уложиться? Я злой, как черт».
Поломка гиков была неприятна вдвойне; она отразилась на ходе и прямо, и косвенно. Во-первых, теперь при попутных ветрах я не мог развивать такую же скорость, как с исправными гиками. Во-вторых, отказ какой-то важной части рангоута или такелажа неизбежно заставлял меня опасаться за остальные. Правда, мачта оказалась достаточно прочной, и постепенно я перестал за нее бояться, но все-таки где-то в подсознании жила тревога, побуждая меня осторожничать, как ни хотелось нестись вперед на всех парусах. Я сумел снова отремонтировать гик, однако парус работал уже не так хорошо, как при полном гике. Оставалось только извлекать максимум из того, чем я располагал.
А впереди была экваториальная штилевая полоса с ее переменными ветрами, штилями и дождевыми шквалами, расположенная между зонами северо-восточных и юго-восточных пассатов. В это время я находился примерно в одиннадцати градусах к северу от экватора и при удаче мог встретить юго-восточный пассат где-нибудь между 8° и 6° с. ш. Но мог и не встретить вплоть до 2° с. ш. Во времена парусного флота кораблям иногда удавалось проскочить штилевую полосу за сутки-другие, но бывало и так, что им не везло: они застревали в ней на несколько недель.
Слово журналу:
«9 ноября. Отличный ходовой день, скорость от 6 до 9 узлов. Ветер неустойчивый, был и шквал с дождем. Приближаюсь к штилевой полосе, но рассчитываю около 8° с. ш. поймать юго-восточные пассаты. Денек выдался на славу. Я кое-что постирал и навел чистоту в машинном отсеке; там накопилась копоть от зарядки аккумуляторов. Вторую программу Би-Би-Си больше не слышу. Но жаловаться грешно, вон как долго я ее ловил, и то неплохо. Теперь придется новости и сигнал точного времени слушать на волнах зарубежного вещания, пользуясь «Зенитом». Я вижу, этот приемник — настоящая находка. На исходе картошка. И я обнаружил 16 брикетиков испорченного сыра, пришлось выбросить. Ничего, продуктов хватает. Роскошный завтрак: две банки пива, сыр, крекеры, лук и чеснок. Но и помучился я после с животом!
10 ноября. Суточный переход — 160 миль. Не уверен, но кажется, я прошел штилевую полосу. А что за ночь выдалась — шквалы, дождь, молнии! Я глаз не сомкнул, зато надеюсь, что теперь эта морока позади. Если следующая ночь обойдется без шквалов, можно считать, что проскочил, хотя я достиг всего 9°25 с. ш.
03.00. Ну вот, я убедился, что еще не проскочил экваториальную штилевую полосу: всю ночь сплошные шквалы. С ними натерпишься страху, налетают почти без предупреждения, если не считать огромных черных туч и полыхания на горизонте. И на тебе — дождь, ветер, гроза — все вместе. Выбор невелик — либо убирать паруса, либо нестись фордевинд.
Спас жизнь семнадцати летучим рыбам; одна мне даже в спину ткнулась с лёта.
11 ноября. Суточное плавание 180 миль. Шел бейдевинд с хорошей скоростью — 7–9 узлов. Только один раз шквал заставил меня убрать грот. Но эта ночь опять сулит шквалы, молнии так и сверкают. Дома и вообще на суше я спокойно отношусь к грозе, но в море жуть берет, когда все вокруг озаряет молния. Хоть богу молись.
Не совсем уверен, но похоже, что я все-таки вошел в зону юго-восточных пассатов. Буду рад убраться подальше от этих шквалов. Один был особенно жуткий — черная-пречерная туча, и прямо по моему курсу. «Не смешно», — сказал я себе и изменил курс так, чтобы обойти шквал с подветренной стороны. Кто трус? Ну, хорошо, я трус.