Изменилось буквально всё. Тогда, в начале лета 1940 года не было практически ничего: ни конструкторского коллектива, ни помещений для его работы, ни заводов, способных производить комплектующие для ракет, ни приборов, ни испытательной базы, ни даже материалов, используемых в них. Не говоря уж о знаниях того, как строить мощные ракеты. Всё пришлось создавать с нуля, с ровного места. Даже отдельную «ракетную» металлургию. Ведь, скажем, для того, чтобы хранить азотную кислоту, выступающую окислителем при горении ракетного топлива, подойдёт далеко не любая марка нержавеющей стали.
Контролирующие приборы — с нуля, сверхвысокоточные датчики и системы управления — с нуля. Даже измерительные приборы и технологическая оснастка — с нуля. Не говоря о специализированных станках, не имеющих аналогов мире. В этом мире. И опять, как у потомков, огромный воз дело, чтобы такое случилось, вёз на себе вот этот лысоватый мужчина в пенсне, за стёклами которого краснеют от хронического недосыпа карие глаза, кажется, просвечивающие насквозь любого.
Да, слово «игрушка», сказанное в адрес мощной ракеты, весящей семнадцать тонн, обидное. Только и сам член Государственного комитета обороны, курирующий ракетостроение, и её конструктор прекрасно знают: конкретно данная модель создавалась исключительно для отработки технологии, для обучения всех, участвующих в её создании, от последнего рабочего до главного конструктора. Конечно, после отработки технологии, ракеты этого типа могут послужить для геофизических исследований или даже для отработки применения различных боевых частей. Но массовыми никогда не станут. И даже вряд ли когда-нибудь встанут на боевое дежурство в ракетных частях. Встанут более совершенные, которые уже сейчас разрабатываются на основе опыта, полученного при разработке и испытаниях вот этих и предыдущей модели.
Восемьсот километров дальности заброски «полезного груза», массой полторы тонны. Это — не баран чихнул. Да вот только применять столь сложное, дорогостоящее устройство для того, чтобы обычная бомба рухнула где-то в восьмистах верстах от места старта на линию обороны противника, крайне нерационально. С этим справятся и бомбардировщики, несущие бомбы и потяжелее. Сергей Павлович прекрасно осознаёт, что его ракеты понадобятся, когда будет изготовлена «сверхбомба», способная разрушить целый город. Тогда можно будет закрыть глаза и на пять-шесть сотен метров отклонения от расчётной точки попадания. И пока нет ещё такой бомбы, не существует ни у Советского Союза, ни у его нынешних или очень даже вероятных противников, которые появятся уже скоро, его «двоечка» так и останется, как выразился Лаврентий Павлович, «игрушкой».
Висит сейчас эта «игрушка» на двух мачтах (пришлось извращаться, чтобы каждый раз при старте не губить машину-транспортёр, на которой ракета перевозится), полностью заправленная, но на всякий случай отключённая от всех кабелей, соединяющих её с наземным командным пунктом. Это — тоже отработка технологии подготовки к пуску последующей, более мощной ракеты, которая будет мобильной и сможет стартовать с минимально подготовленной позиции.
Будь это не экспериментальный, а боевой образец, его можно было бы применить и по Кёнигсбергу, и по Варшаве, и даже по пригородам Берлина. Теоретически. Но не практически, поскольку, как бы сильно не разнесло ракету при взрыве её головной части, а крупные обломки некоторых агрегатов уцелеют. И даже они могут дать множество подсказок врагам Советского Союза. Так что, и этот пуск, и несколько последующих будут производиться только на полигонах.
Всё, пора спускаться в бетонный бункер, на вершину которого вынесен целый «лес» перископов.
Обратный отсчёт, ставшие уже стандартными команды подготовки к пуску. И вот, наконец, та, после которой уже практически ничего не поменять: «Зажигание». Всё, пошла, родимая! В адском пламени сейчас горят кабели, соединявшие ракету с наземными устройствами до последнего мгновения, теряют прочность стальные мачты, служившие ей опорами, а ракета уже рвётся всё выше и выше. Какое-то время её ещё можно будет наблюдать в мощный бинокль, а потом отключатся двигатели, пиропатроны перерубят болты, крепящие головную часть к телу ракеты, и останется только ждать, когда лётчики-наблюдатели обнаружат облако подкрашенной в оранжевый цвет пыли на месте падения.