— Поздравляю с удачным запуском, товарищ Королёв, — улыбнулся нарком внутренних дел, когда от пилота-наблюдателя пришло кодированное подтверждение того, что он видит место падения «боеголовки». — Только объясните мне, почему у вас происходит такое ритмичное чередование успехов и неудач? Насколько я помню, это пятый пуск данного изделия. Каждый нечётный пуск удачный, каждый чётный — неудача. В следующий раз нам снова ждать неудачу?
— Объясняется это просто, товарищ Берия. В первых двух нечётных стартах мы использовали в системе управления ракеты элементную базу потомков, а в чётных — нашего изготовления. В двух неудачных пусках мы выявили нестабильно работающие узлы, и в данном, пятом по счёту пуске, использовали доработанные версии приборов, изготовленных на нашей элементной базе. Как вы видите, испытание прошло успешно, и значит, можно сказать, что нам удалось добиться стабильной работы всех систем. Если и следующий пуск пройдёт нормально, то я буду считать, что мы своей цели достигли.
По пути на аэродром Берия неожиданно приказал остановить «эмку» и жестом пригласил Королёва прогуляться по степи в стороне от пыльной дороги.
— Как мы и определили в наших планах, следующая ракета должна обладать дальностью не менее двух тысяч километров. И нужно очень спешить уже к началу нынешней зимы у вас должен состояться хотя бы один её успешный пуск. А лучше два. Это жизненно важно для страны. Понимаете? Чтобы те, кто сейчас готовится ударить нам в спину, чётко знали: им не отсидеться за морем. Возмездие настигнет их и там.
За морем? Кто у нас находится за морем? Нет, не Америка, ради противодействия которой в мире потомков потребовалось создавать межконтинентальные ракеты: двух тысяч километров мало, чтобы достичь американской территории. Остаются Англия и Япония.
— А будет что забрасывать на эти две тысячи километров? — спросил Сергей Павлович.
— Не будет, — вздохнув, покачал головой нарком. — Ни в этом году, ни в следующем ещё не будет. Но кто же нам помешает блефовать, если у нас на руках появится другой козырь, способный долететь от Белоруссии до Англии? Пусть ОНИ ломают голову над тем, что именно к ним может прилететь: то, что мы покажем в кинохронике, взятой у потомков, или… Или всего лишь оранжевая краска, которая сегодня рассеялась где-то в казахстанской степи.
10
В отличие от оберста Шульце, его советского коллегу, тоже полковника, но Госбезопасности, даже в родной «конторе» не все знали по настоящему имени. Поскольку его «амплуа» было несколько иным, чем у «чистого разведчика» Шульце — диверсионная работа. Но это вовсе не значит, что Наум Эйтингон не занимался прочими делами разведывательного и контрразведывательного характера. В их профессии просто невозможно чего-либо добиться, не занимаясь сбором и обработкой информации, её тщательнейшим анализом. А, как известно, 90% разведсведений добывается именно из открытых источников.
Вот поэтому Наум Исаакович, больше известный даже коллегам по НКВД как Леонид Александрович Наумов, как и «отдыхающий» на Мальте бывший помощник Канариса, значительную часть рабочего дня проводил за чтением газет и «выписок» с текстами информационных сообщений крупнейших радиостанций.
Между двумя полковниками имелось и ещё одно очень важное отличие. Если Шульце со времён Первой Мировой войны, именуемой на Западе Великой, а в Советском Союзе Империалистической, специализировался на России, то Эйтингона диверсантская судьба знатно покидала по всему миру. Спецоперации в Китае, Турции, Испании, Франции, Мексике — далеко не полный список дел «Наумова». Кто знает, что лучше: специализация на одной стране, позволяющая досконально изучить противника, или разнообразие целей, очень развивающее способность быстро вникать в обстановку и принимать неординарные решения?
Да, диверсант, проведший массу удачных и несколько неудачных операций. Но это вовсе не значит, что «Леонид Александрович» занимался исключительно взрывами, похищениями и убийствами. Немалый кусок его жизни заняло противодействие диверсионной работе противника. Не зря же ещё в начале прошлого века Эжен Франсуа Видок утверждал: «только преступник может побороть преступление». Вот и то, как предотвратить диверсию, лучше всего знает диверсант.
Военная и политическая ситуация со временем меняется, меняются и задачи, стоящие перед чекистами. Если в 1940 году требовалось противодействовать бандитскому подполью в Прибалтике, а после этого резко «переключаться» на борьбу с немецким диверсионным полком «Бранденбург-800», то уже к концу 1941 года на первый план выдвинулось противодействие массово засылаемым в советский тыл диверсантам-соотечественникам, наспех обученным в многочисленных разведшколах Абвера.