— А если не входить в воздушное пространство Великобритании?
— Вы, товарищ Сталин, имеете в виду что-то подобное уничтожению «Тирпица»?
Маршал авиации сам принимал участие в этом вылете, и до сих пор считал тот вылет одним из самых выдающихся моментов в своей карьере лётчика. Теперь, конечно, о подобном Голованов не может даже и мечтать: с тех пор, как он стал маршалом, лично участвовать в боевых действиях ему категорически запрещено. Немного подумав, он ответил.
— Если речь идёт о налёте на Лондон, то дальности Ер-2 всё равно не хватит: вы же знаете, что «морской полк» этих самолётов базируется в Ленинграде. А если о базе британского флота, то может получиться.
— Хорошо, мы подумаем об этом… Но подумайте и вы, товарищ Голованов.
И маршал задумался. Очень задумался, потребовав себе карты Западной Европы, включая побережье Великобритании. Не просто пялился на них, а принялся активно работать циркулем, линейкой и новомодным калькулятором, которые массово поступали в СССР из мира потомков. Не продавались в магазинах, а распространялись среди сотрудников научных учреждений.
Уже после завершения совещания Председатель Государственного Комитета Обороны принял у себя и постоянного представителя Российской Федерации.
— Мы тоже с большим вниманием и обеспокоенностью отнеслись к заявлению лорда Галифакса, а также к сведениям, поступающим из Средиземного моря. И при обсуждении складывающейся ситуации с генерал-майором Тихоновым тоже пришли к выводу, что следовало бы продемонстрировать британцам опасность для них перерастания конфликта в открытую войну. Вы совершенно правы, товарищ Сталин, в том, что англичане должны на своей шкуре ощутить пагубность пиратских нападений. Но, насколько я помню, запасы ракет «Оникс», поставленных Советскому Союзу, не столь велики. Поэтому мы рекомендовали бы несколько иной вариант ответа. Пусть для этого понадобится немного больше времени, чем с «Ониксами», но ответ будет не менее эффективный. А эскадрилья полка дальних морских бомбардировщиков, способная нести эти противокорабельные ракеты, больше бы пригодилась в Константинопольском Особом районе.
34
Вот и вернулась 2-я гвардейская Беловежская мотострелковая дивизия в те самые места, где она начинала войну в июне 1941 года. Да, такое почётное наименование бывшая 49-я стрелковая дивизия получила после операции по прорыву в тыл немцам, в результате которого был освобождён Брест, а Красная Армия приступила к очистке от гитлеровцев территории Польши. Дивизия получила почётное наименование, а 4-й гвардейский полк, героически сражавшийся за станцию Тевли, награждён орденом Ленина.
Вообще после окружения и ликвидации немецкой группировки в районе Бреста награды сыпались на армейские подразделения и красноармейцев, участвовавших в операции, словно дождь. Орден Александра Невского за бои в районе Синитычей получил капитан Юдин. Орденом Красной Звезды (посмертно) был награждён майор Ларионов.
Подходящие по проторённой дорожке через Пущу резервы вступали в бой, продвигаясь на запад, а дивизию, понёсшую значительные потери, отвели на доукомплектование в район только что освобождённой Жабинки. Всего-то двадцать километров до линии фронта, а уже, по меркам осени 1943 года, считается глубоким тылом. Хотя после ликвидации Брестского котла линия фронта стала ещё дальше.
На этот раз доукомплектование личным составом совместили с частичным перевооружением. Все уцелевшие и вновь поступившие восьмиколёсные бронетранспортёры свели в 4-й и 5-й гвардейские полки, а 6-й гвардейский получил новинку — БТР-43. Как понял Юдин, уже не поставленные из будущего, а изготовленные в его времени.
Ну, что ж. Машина получилась в чём-то хуже прежних, а в чём-то лучше. Хуже тем, что лишилась возможности плавать, а три оси вместо четырёх ухудшили проходимость. Да и двигатель, форсированный до 180 лошадиных сил ЗИС-130, не позволяет стремительно разгоняться, как это делали БТР-60. Люди из будущего назвали бы эту машину «БТР-152 на максималках». Но до пятнадцати человек, помимо водителя и командира экипажа, выросла «вместимость». То есть, теперь на взвод требуется не три, а два БТР. Один из которых вооружён спаренной зенитной установкой пулемётов КПВ, а второй — спаренной автоматической пушкой ЗУ-23. Обе защищены броневыми щитками и имеют возможность вести огонь как по самолётам, так и по живой силе. Учитывая же уменьшившееся «поголовье» немецкой авиации, в первую очередь, конечно, по живой силе. Так что огневая мощь взвода не просто не уменьшилась, а существенно возросла.
Однако расслабляться в тылу, осваивая новую технику и обучая пополнение, долго не пришлось. Да, в общем-то, даже штаты окончательно заполнить не успели: уже в начале октября с недалёкого фронта стали поступать тревожные сведения. Немцы, воспользовавшись отказом англичан от высадки на континент, спешно перебросили с Запада войска и начали давить на части Красной Армии.
Силами свежей механизированной дивизии, разгруженной на станции Семятыче-Стацья, они нанесли удар по перешедшей к обороне советской стрелковой дивизии западнее Высоко-Литовска. И 2-ю гвардейскую срочно погрузили в эшелоны и отправили именно в те места, где она сражалась немногим более двух лет назад.
Вступать в бой пришлось буквально с колёс, не успев сосредоточиться. А что вы хотели? Даже обыкновенная стрелковая дивизия требует для переброски сорок эшелонов. Сорок! А мотострелковая — ещё больше.
Именно этим обстоятельством Юдин и объясняет то, что врага удалось остановить только на ближайших подступах к станциям Пограничная и Высоко-Литовск, а также к городу Высокое. И опять со знчительными потерями в живой силе и технике. Вступать в бой, отражать очередную атаку немцев, а уж после этого зарываться в землю, роя капониры для бронетранспортёров и подновляя разрушенные артогнём траншеи.
Деревушки Лумна и Бордзёвка, которым хорошо досталось ещё в сорок перовом (именно они стали рубежом обороны батальона Юдина), вообще превратились в руины. И немцы раз за разом артиллерийским огнём ровняли и эти руины. Но главное было сделано: удар свежей немецкой дивизии, ещё не пробовавшей на свое шкуре силы советской гвардии, был остановлен.
Тем не менее, как командование дивизии, так и политработники требовали от красноармейцев не расслабляться, поскольку силы немцев, всё ещё продолжающих переброску войск из Франции, далеко не иссякли. Пока 2-я гвардейская сражалась в тех местах, где начинала войну, гитлеровцы предприняли мощный контрудар силами двух танковых дивизий по Тереспольскому плацдарму. На нём сейчас идут тяжёлые, кровопролитные бои. Совершенно не исключено то, что и здесь, в районе Высокого, может быть нанесён удар вдоль правого берега Западного Буга с целью прорыва к Бресту. И тогда плацдарм превратится в котёл.
Юдин и не расслаблялся. Не давала память о событиях, происходивших вот тут чуть больше двух лет назад. Ведь именно это поле восточнее деревни Бордзёнка он видел в прицеле автомата, доставшегося ему в качестве трофея от уничтоженного германского диверсанта, в последних числах июня 1941 года. Именно по нему на Высоко-Литовск двигались, казалось, нескончаемые цепи врагов, одетых в серо-зелёную форму. Именно там, на окраине Высоко-Литовска, готовилась принять последний бой поредевшая рота, командование которой тогда принял на себя ныне спящий вечным сном Игорь Ларионов. И он наверняка был бы последним, если бы не авиаудар «Чаек» по пехоте и бронетранспортёрам фашистов.
Конечно, всех тех бронетранспортёров, что сожгли эрэсами «сталинские соколы» и противотанковыми ружьями обороняющие станцию красноармейцы, уже давным-давно нет на поле за Бордзёнкой. Рачительные немцы давно пустили их на переплавку. Но даже сейчас, спустя два с лишним года, на нём заметны воронки, оставленный снарядами, и колеи — следы эвакуации уничтоженной в тех боях бронетехники.
Виктор, побывав в штабе полка, расположенном на станции, сходил к бомбовой воронке, оставшейся на месте редакции дивизионной газеты, почтил память товарищей, погибших во время самого первого авианалёта на городок. Разыскал холмик могилки расчёта ДШК, в тот день сбившего немецкий самолёт, а вскоре погибшего, отражая очередную воздушную атаку на станцию. Попросил «комендачей» поправить могилу и установить хотя бы доску с именами погибших. Постоял на краю уже оплывших траншей, служивших линией обороны их роты. Разве можно после этого расслабиться и проворонить новый удар врага?