На подготовку к данной операции дана неделя, в течение которой Мюллеру предстоит подробнейшим образом доложить фюреру о связях заговорщиков с англичанами. Эти сведения доктор Геббельс обнародует уже после первого удара по Альбиону, который должен стать не просто неожиданным, а ошеломляющим.
Разумеется, руководитель Гестапо попытается в создавшейся ситуации свести и кое-какие личные счёты. В частности, с первого же дня расследования поднял досье на бывшего подчинённого, а ныне начальника VI управления РСХА Вальтера Шелленберга, как известно, с осени 1941 года пытавшегося через американцев договориться о сепаратном мире с Англией. Но тогда попытки переговоров были сорваны британцами, а показания допрашиваемых отрицают его участие в заговоре, и пока никаких свидетельств связи любимчика фюрера с англичанами получить не удалось. Пока! Но «Папа» очень надеется, что это временно, и скоро этот выскочка, считающийся «интеллектуалом», окажется в его власти.
Конечно, эти репрессии ослабят армию, поскольку в заговоре принимали участие многие не самые глупые военачальники. Но это начнёт сказываться лишь с началом весны, когда русские смогут нарастить силы и попытаются перейти в наступление. Сейчас же они, как и германские войска, обессилели за время летне-осенней наступательной операции и последовавшего за этим контрнаступления Вермахта. Ведь в ряде мест большевистские орды удалось отбросить назад на 50–100 километров, и если красные соберутся с силами, то им придётся проламывать оборону значительно выросших в численности после переброски войск из Европы германских армий.
Фрагмент 21
41
— Ну, почему же под запретом? Мы готовы предложить Соединённым Штатам постройку на их территории атомной электростанции, обслуживающий персонал которой пройдёт обучение у наших специалистов. Мы не против мирного использования энергии атомного ядра, — подчеркнул президент из будущего слово «мирного». — Для выработки оружейных расщепляющихся химических элементов их реакторы не годятся, только для выработки электроэнергии. Мощность такого реактора до тысячи двухсот мегаватт, и на станции их обычно бывает от одного до шести. Правда, не следует забывать о колоссальной стоимости станций, исчисляемой в миллиардах долларов. Впрочем, это не больше, чем стоимость постройки гидроэлектростанции близкой мощности. Мы поставляем урановое топливо для неё и занимаемся переработкой отработанных топливных элементов.
— Но почему нельзя у нас производить уран для использования в ней?
— Это далеко не так просто. Одна из американских компаний несколько десятилетий пыталась продавать топливо для станций, построенных СССР и Россией в других странах. Но ни к чему, кроме аварийных ситуаций, это не привело. Это наше ноу-хау, и никому передавать его мы не намерены. Мы ведём переговоры о строительстве завода по производству топливных элементов с Советским Союзом на его территории, но на нём перерабатывать урановую руду в готовое топливо, извините, будут только наши специалисты.
— Хорошо, мы обдумаем и просчитаем экономическую выгоду от данного предложения. Но почему вы отказываетесь передавать нам другие военные технологии? Ведь нашему союзнику, СССР, вы их передали.
— Очень немногие. Просто нет смысла передавать ему те технологии, которые не может применить советская промышленность. Часть из имеющихся у нас технологий Соединённые Штаты способны быстро освоить, как это было, например, с продажей вам реактивных двигателей. Но, как я уже и говорил, мы категорически против значительного опережения в технологическом плане одной из сторон грядущего глобального противостояния. Если вам и товарищу Сталину удастся выработать действенный механизм, которые позволит избежать прямой войны между двумя вашими странами, то мы готовы помочь и Советскому Союзу, и вам в ускорении технического прогресса.
— Что вы подразумеваете под действенным механизмом избежания войны?
— Как мне кажется, таким может стать, во-первых, ограничение численности членов «клуба ядерных держав» двумя странами, которые научатся производить ядерное оружие уже в ближайшие годы. Это СССР и США. Конечно, с годами найдутся страны, что тоже будут стремиться обзавестить им, но для такого необходим очень высокий уровень развития экономки и науки, и в нашем мире существует договор о нераспространении ядерного оружия, предусматривающий очень жёсткие международные санкции за попытки его нарушить. Во-вторых, взаимное ограничение численности ядерных боеприпасов и средств их доставки у договаривающихся сторон. Ответить на ядерный удар и этим нанести противнику неприемлемый для продолжения войны ущерб данного количества хватит. Но не победить его «вчистую». В-третьих, разделить сферы влияния сторон и принять взаимные обязательства не претендовать на вторжение — военное, экономическое, политическое — в сферу влияния второй стороны.
— То есть, разделить мир между нами и Советским Союзом? Вы это имели в виду? Но как же быть с правами человека, со свободой наций на самостоятельный выбор путей развития, политического строя, союзников, наконец?
— Мистер президент, как отнесутся американское руководство к тому, например, что народ, скажем, Кубы выберет коммунистическую идеологию, национализирует промышленные и сельскохозяйственные предприятия и обратится к Советскому Союзу с просьбой разместить на территории острова советские войска? Молчите? Так я вам расскажу: такое в нашей истории произошло в 1959 году. США дважды предпринимали попытки вооружённой интервенции, а когда эти попытки провалились, начали военную блокаду острова и наложили на Кубу экономические санкции, которые не отменены уже больше шестидесяти лет. Все попытки создания левых правительств в странах Центральной Америки были подавлены при помощи внешнего вмешательства. В том числе — военного. Каким образом это соотносится с вопросом о правах человека, свободой нации на выбор?
Если уж мы ведём столь откровенный разговор, мистер президент, то давайте уж будем откровенными до конца: небольшие государства в силу своих незначительных возможностей просто вынуждены принять сторону того или иного геополитического игрока. Либо добровольно, либо под его давлением. И как бы это цинично ни звучало, именно поэтому я предлагаю «на берегу» договориться о ваших зонах влияния, и не доводить до жёсткого противостояния вокруг той же самой Кубы, чудом не перешедшего в ядерную войну между США и СССР: у них к этому было всё готово, оставалось лишь «нажать кнопку».
— Да, это действительно очень цинично… Но как быть с Британской империей, которая на нынешний момент является крупнейшим государством мира по численности населения и обладает мощнейшими экономикой, флотом и армией?
— Это временное явление. В нашей истории Индия получила независимость менее чем через два года после окончания Второй Мировой войны. Судя по тому, что мне докладывают о ситуации в Индии сейчас, у вас это произойдёт ещё раньше. Ну, а вслед за этим процесс деколонизации будет только нарастать. У нас Британия — даже не самая крупная страна Европы. Правда, так и не расставшаяся с имперскими амбициями. Кроме того, своими действиями, направленными против СССР, она выступила как фактический союзник Гитлера.
Сталин, внимательно наблюдающий за диалогом двух президентов, согласно кивнул.
— Я читаю, что странам Оси и их союзникам следует категорически запретить вступать в военно-политические союзы. Пускай остаются нейтральными государствами с ограниченной численностью и составом вооружённых сил. И за этим должна следить международная организация, этакое «мировое правительство», в котором решающими голосами — правом вето — будут обладать Соединённые Штаты и Советский Союз.
— Но тогда ни один принципиальный вопрос, вызывающий разногласия, невозможно будет утвердить!
— Значит, у ваших стран будет лишний повод согласовать позиции, попытаться заранее договориться. А договориться двоим существенно проще, чем пятерым или четверым, как у нас. В соответствии с вашим же предложением, мистер Рузвельт, которое вы назвали «планом четверых полицейских», число которых позже было увеличено на единичку.