Жуков, конечно, тоже не промах. Всегда на самых ответственных направлениях во время обороны, всегда на самых тяжёлых участках наступления. И проведённые им операции исполнены блестяще. Чего, вон, стоит сначала Брестская наступательная, а потом и Брестская оборонительная операции. Так что немцы его побаиваются. И Ёлхов вовсе не исключает того, что Второй Белорусский, так и оставшийся недвижимым после начала наступления на Кёнигсберг, ещё «скажет веское слово». Не зря же немцы, узнав о новом назначении Жукова, усилили резервами противостоящие ему войска.
Да-а-а… Кёнигсберг… Восточная Пруссия… Исторически самая милитаризованная, сама защищённая германская земля. Что ни город, то крепость. А после того, как Советские Войска приблизились к ней, ещё и снабжённая серьёзным гарнизоном, получившим от Гитлера приказ не сдаваться ни при каких условиях. Имеющим минимум полугодовой комплект боеприпасов. Не зря именно на Восточную Пруссию совершил первый вылет размещённый под Ровно американский полк, вооружённый «Суперкрепостями». Немало русской кровушки пролили за эту территорию в другой истории, и теперь, похоже, тоже придётся пролить её немало.
2-й Украинский начал наступление на день позже фронтов, нацеленных на Восточную Пруссию. Первой промежуточной точкой этого наступления должен стать Львов, от которого пришлось откатиться в результате немецкого осеннего контрудара. Тогда было очень обидно: уже подошли на подступы к городу, ещё небольшое усилие, и возьмём. Но, видимо, не судьба. Теперь у фронта и сил побольше, и немцы были вынуждены снова отправить часть войск в Западную Европу, опасаясь, что англичане, получившую серьёзную трёпку от Люфтваффе, взбеленятся и возобновят подготовку к высадке десанта во Франции, Бельгии или Голландии.
Во главу угла начинающегося наступления была поставлена скорость прорыва вперёд. Тот же самый Львов прорывающейся танковой армии предписывалось обтечь с двух сторон, оставив право взятия стрелковым частям, и, не теряя темпа прорыва, продолжать двигаться дальше на Жешув, Тарнов, Краков. В образовавшийся прорыв вводились общевойсковые армии. По мере продвижения, разворачивающиеся фронтами на север, к внутренним районам Польши (основная масса), либо на юг, к Карпатам. Чтобы не допустить фланговых ударов немецких войск. Как понял полковник Ёлхов, советское командование решило показать гитлеровцам собственную редакцию танковых клиньев «Блицкрига».
Южный фланг фронта, совместно с 3-м Украинским, сбив противника с карпатских перевалов, растекался по равнинной части Венгрии, Пуште. Целью соседей с юга был выход к Будапешту, а потом к Вене, полностью выбивая Венгрию из войны. Ещё южнее их поддерживали армии Балканского фронта, совместно с югославской партизанской армией завершающие освобождение северной части Югославии. После этого части фронта должны продолжить движение на северо-запад и выйти в район озера Балатон.
План охвата Польши с юга, учитывая количество немецких войск, сосредоточенных в «Генерал-губернаторстве», конечно, дерзкий. Рискованный. Что подтвердили немедленно начавшиеся попытки «срубить» танковый клин и оттеснить войска 2-го Украинского от дорог в Карпаты. Но к таким действиям противника армии были готовы, организовав отличное взаимодействие с авиацией, устроившей контратакующим фрицам настоящий воздушный террор. Разведывательные дроны постоянно висели на кромке низкой облачности, отслеживая в видимом и инфракрасном диапазоне любые перемещения немецкой техники. Так что в целом «кишку» прорыва не только не удалось перерезать, но зона контроля медленно расширялась на север. Именно медленно, поскольку штаб фронта постоянно напоминал: вглубь польской территории на север не углубляться. Только на запад, только вперёд!
Организовать действительно мощный фланговый удар у немцев не получалось из-за непрекращающихся беспокоящих ударов Ватутина и Ерёменко. Медленно, намного медленнее соседей, но тоже движущихся на запад. К началу февраля 1-й Украинский взял Хелм и Замостье. 1-й Белорусский вновь захватил Бяла-Подляску.
Не стоял на месте и «товарищ Жюков», начавший прорыв на запад, к Померании, по сложнейшей заболоченной местности. Но если в 1941 году по тем лесам и болотам всё-таки прорвались немцы, намеревавшиеся ударить на стыке Западного и Прибалтийского военных округов, то советский солдат, советская техника тем более там сможет пройти.
А вот 2-му Украинскому после выхода к Бреслау пришлось остановить натиск на запад, чтобы подтянуть тылы и резервы. Даже несмотря на то, что наступление происходило по тому же сценарию, что и прорыв в начале 1945 года к Берлину — передовым частям в затяжные бои не ввязываться, рваться вперёд — маршал Рокоссовский опасался, что разрыв между этими самыми передовыми танковыми частями и отстающей пехотой может оказаться слишком большим.
Вообще ситуация складывалась совершенно непривычная для Юрия Арсениевича, помнящего карты заключительного этапа Великой Отечественной войны. Советские войска «игнорировали» центральные области Польши, продвигаясь вперёд лишь по её северным и южным окраинам. Но поскольку давили по всем направлениям от Прибалтики, где завершалась операция по освобождению этой советской территории, до Венгрии, немцам катастрофически не хватало времени на купирование всех дыр в обороне. К тому же, снова пришлось перебрасывать войска на Запад.
Нет, не во Францию. До Гитлера дошло, что одним из важнейших условий мирного договора, переговоры по которому шли на Мальте, является высадка британо-американских сил в Италии и интернирование германских войск, размещённых на её территории. С перспективой открытия фронта против германо-хорватских войск на западе Югославии. Самолёт с Дуче (кстати, после выхода из войны очень прибавившим в популярности), возвращавшимся с очередного раунда этих переговоров был сбит «неизвестными истребителями» немецкого производства над Тирренским морем. В тот же день немецкие войска вошли в Рим, арестовали короля Виктора-Эммануила и приступили к разоружению итальянских вооружённых формирований. А вот это традиционно «левым» итальянцам уже очень не понравилось!
50
С приближением русских войск к Измиру командующему экспедиционным корпусом в Турции генералу Монтгомери пришлось возвращаться на Родос.
Надежда на то, что части красных, окопавшиеся в узкой прибрежной полосе, прилегающей к Проливам и Мраморному морю, удастся выбросить с занимаемых позиций одним добрым ударом, не оправдалась. Хотя именно это обещали турецкие коллеги, воевавшие с русскими и в Великую войну, и в эту, презрительно отзываясь о низкой стойкости большевистских солдат. Правда, их рассказы диссонировали с тем, что происходило во время оборонительных боёв в районе Полтавы и Воронежа, но виконт Аламейский вполне мог допустить: там красные дрались, защищая свой дом, а здесь — чужие земли, на которых они являются захватчиками. Кроме того, по всем канонам военной науки, здесь не могло быть частей с большим опытом сражений: самых опытных солдат стремятся немедленно заменить тыловыми частями, как только исчезнет угроза нападения. А какая угроза от разоружённой, обескровленной турецкой армии?
Оборудование линии новой границы полевыми укреплениями? Тоже нормальное явление. Но только такие укрепления на подобных участках создаются для того, чтобы снизить потери при отражении набега шайки бандитов, а не ради ведения долгих позиционных сражений, как это было в Великую войну.
В общем, даже разгром роты разведывательного батальона, в качестве авангарда приблизившейся к русским «новым границам» на территории, нагло называемой агрессорами «демилитаризованной зоной», генерал посчитал, скорее, досадной неудачей собственных подчинённых, чем закономерностью. И запретил соваться слишком далеко вперёд до окончательной концентрации сил перед ударом.