Следующий день для Скипа начался довольно поздно. Он встал, позавтракал яичницей с консервированными бобами и жареной картошкой, каковую успели накрыть в гостиной, пока он плескался в душе, послонялся по апартаментам, подёргал запертую дверь, потом уселся в кабинете и два часа гонял «сапёра». Потому что «Винда» у установленного в кабинете компа была древней как гавно мамонта. А вот выхода ни во внешнюю, ни во внутреннюю сеть не было напрочь… Вернее, не так — выход куда-то был. Но он был запаролен. А пароль ему, отчего-то, никто сообщить не удосужился. Вот и пришлось убивать время гоняя встроенную игруху…
За ним пришли только около одиннадцати. В ответ на его раздражённое замечание по поводу того, что он сюда не бока отлёживать приехал, и если он здесь никому особенно не нужен — то готов хоть сейчас отправиться домой, вежливо извинились, сообщив, что люди, с которыми ему предстоит общение — вот только-только прилетели. Этим и была вызвана задержка… После чего отвели в довольно большую комнату, даже, скорее не слишком большой зал, со скромной табличкой «briefing room» на двери, который был заполнен несколькими десятками довольно возбуждённых американцев. Ну наверное… Может кроме граждан США здесь присутствовали и представители ещё каких-то сателлитов, скажем, те же канадцы или англичане, но понять это было сложно. Все лопотали на английском и общались как старые знакомые.
В отличие от прошлого дня, когда его пытались задавить блеском погон и громкими должностями на этот раз его, похоже, попытались атаковать массовостью. Скип ожидал, что при общении с ним приоритет, как обычно, буден отдан учёным и аналитикам, в крайнем случае военным, планирующим операции против тварей, но минимум половина среди собравшихся оказалась журналистами. Причём, как выяснилось, большая часть из них — настоящими звёздами, то есть ведущими собственных шоу. Вследствие чего, их основной задачей явно было не столько получить максимум информации, сколько показать себя. Подать себя. Представить себя как яркую и бескомпромиссную личность, поставляющую аудитории эксклюзивный продукт, которой просто жизненно необходимо купить.
И ради выполнения этой задачи в ход шло всё — выкрики, эпатаж, панибратство, шутки на грани фола… а может их ещё и правильным образом настроили. Кто-то. Не будем показывать пальцами… Как бы там ни было — уже через полчаса Скип взмок, разозлился и понял, что проигрывает словесную дуэль, которую ему тут навязали. Он реально выглядел этаким деревенским пентюхом, который внезапно выиграл в лотерею и попал в Москву на центральное телевидение. И теперь сидит, мямлит, не зная, что говорить и куда деть руки… Ну не совсем так, конечно, но близко, близко. Ну сами посудите, что было отвечать на вопрос, заданный одним из лощёных, даже холёных типчиков, который неожиданно заявил:
— Понимаете, мне, как финансовому аналитику, наиболее интересно каким образом в Системе можно осуществлять инвестиции на параллельные рынки… — так что спустя ещё пять минут он не выдержал и потребовал перерыва. После чего, растолкав толпу, которая, не смотря на объявленный перерыв, всё равно ринулась к нему, возжаждав продолжения общения, ухватил за плечо вчерашнего провожатого и зло прошипел:
— Вы тут совсем охренели что ли⁈ Какие на хрен, инвестиции? Какие к дьяволу параллельные рынки⁈ В кого вы инвестировать собрались? В тварей⁈
Тот окинул его высокомерным взглядом и, искривив губы в полупрезрительной усмешке, менторским тоном заявил:
— В отличие от вашей страны во всём цивилизованном мире свободный доступ к информации является краеугольным камнем системы ценностей. Поэтому люди могут задавать любые вопросы, которые их интересуют. Мы не собираемся никого в этом ограничивать.
Скип зло сузил глаза. Тип спокойно смотрел на него.
— Ну, в таком случае, на этом я заканчиваю сотрудничество с вами.
— Вот как? — тип усмехнулся. — И как вы себе это представляете? — насмешливо произнёс он. Русский зло ощерился и, резко развернувшись, двинулся в сторону двери с табличкой. Выйдя в коридор, он бросил взгляд вдоль тоннеля, после чего на мгновение напрягся, задействовав «ощущение пространства» и, довольно ухмыльнувшись, развернулся налево и двинулся по коридору.
Метров черед сорок, после очередного поворота, коридор перегодил шлю-накопитель, рядом с которым располагался пост. Сидевший в стакане из бронированного стекла дюжий латиноамериканец с нашивками мастер-сержанта на рукаве некоторое время молча смотрел на его приближение, но когда до него осталась пара шагов, вскинул руку и громко пролаял: