- И вот тут-то, Джим, у меня начался второй приступ болей, про который я вам уже говорила, и тогда я пригласила доктора О'Маэни, и он сказал... Что сказал доктор О'Маэни про второй приступ болей, Эйлин?
- Что ты старая притворщица! - прокричала Эйлин.
- Доктор О'Маэни? - изумилась мать. - Ничего подобного. Ах ты, чертенок!
У себя дома Эйлин говорила возбужденно, надсаживая голос, возражая матери, прерывая ее, поддразнивая, пока лицо у старушки не шло веселыми морщинами, она подмигивала Джиму и стонала:
- Ну разве она не чертенок, Джим? Слыхано ли, чтобы дочь так обращалась с матерью? Ручаюсь, вы так не разговариваете с вашей бедной матушкой.
- У него мать не брюзжит по целым дням! - радостно орала Эйлин из садика.
- Брюзжит? Кто брюзжит? - спрашивала миссис Клиери, зажмуриваясь от удовольствия, как кошка, когда ее гладят. - Ну и ну! Ох, боюсь я ее до смерти, Джим, и язычок же у нее! И выдумывать мастерица! Это я-то брюзга!
И все-таки Джиму с Эйлин было приятно, что им есть куда зайти в дождливый вечер, когда не хочется в кино.
Большей частью они шли домой к Джиму. Миссис Грэм оказалась более ревнивой, чем мать Эйлин. Самый отдаленный намек на пренебрежение с их стороны вызывал у нее бурные слезы, но стоило им посидеть с ней полчаса, как она вставала и на цыпочках, как будто они спят, выходила из комнаты. Ее ревность была всего лишь мерилом ее великодушия.
- Послушай-ка, Джим, - сказала она однажды вечером с лукавым видом, откладывая вязанье, - а не пожениться ли вам с Эйлин?
- Пожениться? - насмешливо переспросил Джим, поднимая голову от книжки. - Ты, видно, хочешь от меня избавиться?
Обычно мать можно было отвлечь от любой темы, стоило начать ее поддразнивать, - она все воспринимала буквально и сердилась, хотя редко сердилась подолгу.
- За кого ты меня принимаешь! - Она разобиделась и принялась опять за вязанье, по-детски негодуя на него за то, как он принял ее великодушное предложение. Но, разумеется, надолго ее не хватило. Через десять минут, забыв про обиду, она добавила, как бы размышляя вслух: - Такие девушки не часто встречаются.
- И где бы мы жили? - спросил Джим с мягкой иронией.
- Вот тебе на, разве нет у тебя дома? - Она бросила на него суровый взгляд поверх очков. - Надеюсь, ты не думаешь, что я останусь тут и буду путаться у вас под ногами?
- А-а, стало быть, ты отправишься в богадельню, а миссис Клиери переедет сюда?
- И правда, как странно все устроено на свете... - проговорила она неопределенно, и он понял, что мать размышляет о том случайном стечении обстоятельств, которое свело их с Эйлин. Они с матерью были знакомы с положением дел, достаточно широко распространенном в Ирландии, и могли бы перечислить не меньше двадцати семей, где молодой человек или молодая девушка годами "встречались", прежде чем оказывались в состоянии пожениться, и слишком часто, бывало, к этому времени успевали постареть или устать...
- Мы об этом не думали, миссис Грэм, но все равно премного благодарны, - Джим ласково улыбнулся матери - для этого нам пришлось бы совершить двойное убийство. Либо так, либо никак.
Он знал, что при всем ее ревнивом характере уготованная им участь вызывает у матери негодование, зато миссис Клиери с веселым видом притворялась, будто считает, что они и впрямь должны быть благодарны судьбе за свое счастье.
- Вы сами знаете, как вам повезло, - говорила она. - Вы молоды, здоровы, грех вам жаловаться. Нынче ведь со свадьбами такую горячку порют, будто банк грабят.
А вскорости быть женатыми им надоедает, и тогда - силы небесные! каких только гадостей они не говорят друг про друга.
- Значит, ты не одобряешь браков, мамочка? - с напускным смирением спрашивала Эйлин.
- Кто сказал - не одобряю? - подозрительно осведомлялась мать, убежденная, что "чертенок" опять готовит ей каверзу. - Одобряй не одобряй, лучше не станет.
Главное, пользуйтесь молодостью, пока молоды, Джим, - советовала она, кладя трясущуюся руку Джиму на колено. - Еще успеете пожить в супружестве.
Эйлин и Джим, естественно, не разделяли ее взглядов.
Во время вечерних прогулок они обычно проходили но новым районам; заглядывали в недостроенные дома с увлеченностью ребятишек, игравших там в ковбоев и индейцев; болтали с молодыми мужьями, копавшимися у себя в садиках, заваленных строительным мусором, и охотно заходили на чашку чая, приглашенные молодоженами, которых распирала гордость и радость новоиспеченных владельцев. Они не замечали ничего уродливого в этих домах и районах. Они видели только новизну всего вокруг, словно обновлялась сама жизнь: видели свежесть краски, подчеркиваемую вечерним освещением, белизну занавесок, нежную зелень молоденькой травки. Позже вечером Эйлин говорила, покачивая головой:
- По-моему, занавеси у них на больших угловых окнах не годятся, ты как думаешь?
И Джим догадывался, что мысленно она уже обставила этот дом по-своему.
В том году Джим предложил Эйлин провести отпуск вместе. Миссис Клиери это совсем не устраивало. Пострадает репутация Эйлин, в этом не может быть никакого сомнения. Миссис Клиери была всецело за то, чтобы они пользовались молодостью, пока молоды, но делали это только у нее на глазах. Джим знал, что ее волнует вовсе не доброc имя Эйлин, она опасается, как бы совместный отпуск не положил начало чему-то, что выйдет из-под ее контроля. Джим настоял на своем: они уехали на морской курорт к северу от Дублина и две недели гуляли, купались и загорали сколько душе угодно, а когда шел дождь, отправлялись в город.
На обратном пути, глядя в окно вагона на известняковые горы, он заметил:
- В другой раз в отпуск надо ехать женатыми.
А так - все равно не то.
- Ты прав, Джим, - согласилась она. - Но что ше делать?
- А что нам мешает пожениться? - спросил он, улыбаясь.
- Теперь? - перепугалась она. - А как же наша мамы?
- А как же они сейчас? - он пожал: плечами.
- Ты хочешь сказать - пожениться и продолжать жить, как раньше?
- Почему бы и нет? Конечно, это не то, чего бы нам хотелось, но все же лучше, чем ничего.
- А вдруг... сам знаешь, Джим, могут родиться дети...
- Тем лучше. Мы перейдем и этот рубеж, когда понадобится. Как бы то ни было, совершенно не обязательно детям появляться сразу.
- Только, Джим, - проговорила она застенчиво, - люди ведь начнут сплетничать...
- Думаешь, они уже не сплетничают?
Таков был Джим, и как решал он, так решала и его мать, пе считаясь с общественным мнением. Она, разумеется, не видела ничего худого в том, чтобы молодые люди проводили отпуск вместе, и Эйлин, которая поначалу испытывала немалые сомнения, уверилась теперь, что та была права. Она подозревала, что и сейчас Джим скорее всего прав, но уверенности она еще не чувствовала.
Однако чем больше она раздумывала над этим, тем больше убеждалась в его правоте, хотя рассуждения ее носили иной характер. Джим - тот не хотел ждать. Он не хотел состариться и ожесточиться в ожидании того дня, когда они смогут пожениться. Ему хотелось вкусить хоть какую-то толику радостей брака, пока они достаточно молоды и способны получать от жизни удовольствие.
Эйлин же думала об этом в более мистическом плане, как о некоем обручении, которое накрепко свяжет их друг с другом, что бы ни уготовила им жизнь. Эйлин знала, что бесполезно надеяться на одновременное освобождение:
одному из них неминуемо суждено освободиться раньше другого - и тогда-то начнется настоящее искушение.
Но она знала также, что даже ради такого подобия брака ей придется выдержать борьбу со своей матерью.
Миссис Клиери свято соблюдала условности и, кроме того, она знала, как меняются люди в браке. Сейчас ее дочь добра и покладиста, но Эйлин - жена и мать - совсем другое дело, с той Эйлин ей, возможно, совладать будет не под силу.
- Ишь чего выдумала, - задыхаясь, проговорила миссис Клиери, упершись рукой в бок. - Что это за брак такой? Он будет жить там, а ты здесь! Да весь город будет над вами смеяться!
- Вот уж не вижу, над чем им придется смеяться, мамочка, - упорствовала Эйлин. - Во всяком случае, не больше, чем теперь.