Квартира небольшая, стандартный хрущ, кухня, проходная гостиная, спальня, раздельный туалет с ванной. Женских вещей нет, как и намека на уборку. На полках пыль, немытые кружки расставлены по всей гостиной. На батарею небрежно брошен свитер, сырые ботинки, верхняя одежда на спинке стула. Аленка мне такого не позволяла. Живет один, гости бывают редко.
На глаза попадается фотография в рамке. Двое подростков на фоне Эйфелевой башни, парень и девочка, женских снимков нет. Сложить нетрудно. Развод, дети остались с матерью, видятся редко. Афанасьев женат на работе. Поэтому он хороший следак. И именно поэтому я готов с ним работать.
– Эй, капитан! Заключенным туалет положен? – громко подаю голос я. Молчит. Должен был услышать, или я один? Любопытно, ручка в спальню не поддается, запер. Ментовские привычки, не хочет, чтобы гость по квартире шатался. Когда он ушел? К черту! Я один! Ноги сами несут на кухню. Вчера так и не поужинали, но главное – кофе! Пять лет о нем грезил. На плите непомытая турка, сковорода с пригорелым маслом. Если мне предстоит здесь жить, стоит навести порядок. Ненавижу антисанитарию. Везде грязь, микробы… Как можно так запустить квартиру? Что ж, немало предстоит работы… Но для начала нужно позавтракать. Холодильник пустой, пара банок пива, яйца, докторская колбаса. Никакой зелени, овощей. О здоровом питании не слышал. Придется довольствоваться тем, что есть.
Взгляд вновь падает на сковороду. Жуть! Готовить на этом невозможно. Под раковиной сода, уксус. Негусто, даже самого обычного средства для посуды нет. В ванной видел жидкое мыло, если найти перекись и нашатырку, решение останется за уроками химии. Зная необходимые пропорции, смешать можно что угодно. А вот и она! На самом видном месте. Ни секунды не сомневался. У следака может не быть заполненного холодильника, но аптечка всегда найдется!
Сорок минут плодотворной работы – и вот мой кофе закипает в блестящей турке. Это все, о чем можно было мечтать.
– Эта кухня еще никогда так не блестела от чистоты. Не знала, что Афанасьев нашел себе домработницу, – женский голос. Брюнетка. А она хороша, чтоб меня.
– Завтракала? – Сам не знаю почему, улыбаюсь. Не отвечает, что ж, так даже интереснее. Решила показать характер, мне нравятся такие игры. – Так, значит, Афанасьев отправил тебя проверить свою ручную обезьянку? Готов поспорить, именно ты выполняешь за него всю бумажную работу.
– Я спец по приручению обезьянок. – Садится, смотрит так, что нож в горло готова вонзить или раздеться. Сразу не разберешь этих женщин. Те же подростковые джинсы, свитер и кулон-бабочка. Что не так с этим чертовым кулоном?! – Хочу понять, полезен ли ты или стоит вернуть тебя в психушку.
– Одну или две ложки? Сливок нет, извини, – не уступаю я, ставя перед гостьей тарелку с яйцами пашот и ломтиками поджаренной до золотистой корочки докторской. – Впрочем, быть может, я ошибся, и ты пьешь кофе без сахара?
– Ты здесь не для того, чтобы варить кофе! – первой не выдерживает она. Злится. Точно нож, для второго варианта еще не созрела. – Хочешь вернуться…
– Для начала давай проясним несколько моментов. Я здесь добровольно. Я не преступник, не подозреваемый и точно не ваша обезьянка. Не стоит угрожать мне возвращением в психушку, там хотя бы завтрак подают по расписанию, не говоря уже об обеде и ужине. Днем раньше, днем позже, но я все равно там окажусь. Я не строю иллюзий по поводу того, что Афанасьев сдержит обещание и вытащит меня, если я буду полезен. Моя мотивация – месть, и именно поэтому я все еще здесь. У нас разные цели, приводящие к одному и тому же действию. Родители не должны хоронить своих детей. Все просто, – холодно улыбаюсь я, произнося каждое слово с непроницаемым лицом. Она получила ответ, за которым пришла, теперь можно выпить остывший кофе и наконец позавтракать с вилкой и ножом в руках. Обычно психам не полагаются колюще-режущие предметы, но я на воле, здесь правил нет. – Так одна или две?
– Две. Почему ты так уверен, что я пью с сахаром?
– Самый странный вопрос на допросе в моей жизни, – усмехаюсь я. Она принимает правила игры. С авансом, дает мне шанс. Начало положено. Но самое глупое – я даже не знаю, как ее зовут. – Ты сладкоежка. К тому же ты сама дала мне ответ. Твои губы.