– Не лезь туда больше! – крикнула Дина вслед. – Целее будешь!
Дома он, даже не разувшись, завалился спать.
С той самой ночи они и начали ему сниться. Золотые огоньки в темноте. Хищные светящиеся глаза в старой заброшке, изуродованной матерными надписями.
Во сне ничего не происходило. Это нечто просто смотрело, и от немигающего взгляда продирали мурашки. Сеня вскакивал на постели, тяжело дыша.
За неделю он осунулся и зарос, а под глазами появились темные круги. Мать стала пилить, что сопьется, как и его отец-алкаш. А на деле Сеня к бутылке за эти дни и не притронулся.
В очередной раз проснувшись в ледяном поту, он вспомнил слова Дины: «Заболоцк – зло, понимаешь? Живое зло».
Перед глазами снова промелькнули хищные огоньки рядом с помалеванной стеной. Взгляд, полный укора.
Вскочив с кровати, Сеня бросился в прихожую. Кое-как накинув куртку, он ринулся к первому попавшемуся хозмагазину. Оказалось, что еще закрыто. А продавщица, хмуро глядящая из-под заросших бровей, пришла только через час. Получив два баллончика краски, Сеня бросился к общаге.
Это оказалось совсем не сложно: желтые глаза, черные зрачки. Завоняло краской, и надписи скрылись под рисунком. Сеня довольно улыбнулся, но заметил через разбитое окно такое же безобразие и внутри. Когда он зашел внутрь, за спиной что-то хрустнуло. По стене метнулась тень.
«Птица. Просто птица, нечего дергаться», – строго сказал себе Сеня.
Стена за стеной, комната за комнатой. Постепенно все творчество непутевых подростков скрылось под парами желтых глаз.
Получилось так хорошо, что вспомнились граффити-художники из каких-то фильмов. Захотелось оставить свою подпись. Закончив последний рисунок, Сеня потряс баллончик с черной краской.
– Подумаешь, одно имя, ничего страшного, – слетело с губ тихое бормотание.
Палец легко вжал клапан. Черное облачко вырвалось наружу. Четыре ломанные буквы на стене. Такие яркие на облезлой штукатурке, они показались почти объемными.
Шипение.
Пальцы судорожно сжали баллончик. Сеня медленно обернулся.
Твари размером со средних дворняжек обступили со всех сторон. Черные тени без смутных очертаний, но с длинными раздвоенными языками. Сеня сразу узнал те самые светящиеся желтые глаза.
Он попятился. Спина почувствовала холод стены, на которой только что появилась надпись-имя.
Твари снова зашипели: обнажились тонкие иглы острых зубов. А потом вся стая набросилась одновременно…
Баллончик выпал на пол. Прямиком в растекающуюся кровь.
Охотник
Алла уже собиралась закрываться. Обычный вечерний ритуал: открыть окна, чтобы выветрить лаки и краски, пройтись по полу веником, взять черный пакет со стружкой разномастных волос… Мусорник – в двух шагах, салон можно и не замыкать.
Выйдя на улицу, Алла в очередной раз помечтала, как раскрутится и наймет девчонок порасторопнее. Сейчас же единственная помощница повадилась постоянно сбегать раньше. Форс-мажоры с ребенком, видите ли. День через день.
Стараясь не раздражаться, Алла глубоко вдохнула пахнущий хвоей воздух: через улицу уже начинался лес. Черный пакет отправился в большой контейнер, когда за спиной раздался бархатистый мужской голос:
– «Альбина» еще не закрылась?
Едва не подпрыгнув, Алла рывком обернулась. Даже не сразу вспомнилось, что «Альбина» – ее салон. Местные-то все привыкли говорить просто, что стригутся у Алки Соболихи. Она подозрительно прищурилась.
Незнакомец ее возраста: плюс-минус сороковник. В походной одежде, как только что из леса. Да и заросший настолько, будто жил там пару недель. Хотя это не скрывало мужественные волевые черты.
– Да нет еще. Вон мусор выносила просто, – Алла кивнула на контейнер. – Я – хозяйка. Алла.
– Я знаю. Может, найдется для меня минутка? – мужчина слегка наклонил голову набок.
Глаза блеснули золотом в свете фонаря. На лице появилась мягкая улыбка, мгновенно располагающая к себе.
«Заигрывает, – почти обреченно подумала Алла. – Все они, кобели, такие».
И все-таки губы изогнулись в ответной улыбке. Зайдя внутрь, мужчина попросил закрыть окна. Когда он снял куртку и сел перед зеркалом, Алла стала сзади. Она уже открыла рот, чтобы спросить, как стричь, но в глаза бросились глубокие кровавые борозды. Они пересекли шею, и наверняка сонная артерия осталась нетронутой только чудом.
– Что это? – вырвалось само собой.
– Да с волком сцепились, – махнул рукой мужчина.