Майя решала, Юлга вмешивалась, Жаннэй давала разумные советы.
Но в этот раз некому было решать за Жаннэй и некому было предостеречь ее от неверного шага.
Когда Ким пришел с вопросами, она чуть не позвала его в дом. Это решило бы ее проблемы… в краткосрочной перспективе.
И это было бы неверное решение.
Потому что там сидел Кеех.
Она и так вывалила Киму слишком много, на краткое мгновение забыв, кого впустила на свою кухню. Она и не надеялась, что Кеех не слышал, понимая, что в противостоянии с таким человеком ей придется платить за каждую ошибку; она всегда готовилась к худшему.
Раньше это помогало. Позволяло просчитать все варианты. Когда ни один из вариантов не беспокоит тебя, их обдумывание — дело несложное.
Но теперь не было просто вариантов. Были варианты хорошие. Оптимистичные. Пугающие. Одни хотелось обдумывать. О других хотелось забыть.
И Жаннэй знала, что это только начало. Что все будет только хуже. Защита треснула уже давно и доживала последние дни. Она это чувствовала.
Раньше она ничего не чувствовала. Почти ничего.
Теперь же… что же. Будет хуже.
Как сказал тогда Кеех?
«Раздавить твою скорлупку мне легче, чем комара прихлопнуть».
Вот еще один минус ее болезненного состояния: невозможно сосредоточиться. Она смотрит на Нута, на грузного и явно очень усталого человека, и тот ждет ее слов, а она задерживает его, она задерживает людей, пока вспоминает клочок тумана, который закрывал Кееху лицо.
Даже призови она Юлгу с ее даром считывать воспоминания… можно было бы, попробовал бы Варт не отпустить жену, расскажи Жаннэй, насколько все серьезно… И никто бы не поверил показаниям сестры Жаннэй, пусть и названой. Лица нет, голоса нет… Воспоминания спутаны и слишком эмоционально окрашены.
Это у Жаннэй-то.
…опять отвлеклась.
Юлги здесь нет. И Майи. И тем более Нии. Круг не придет на помощь. За спиной — только кучка взрослых, которым Жаннэй не доверяет, и парочка детей, которым ей не стоило бы доверять столь важные дела.
Жаннэй открывает рот и выталкивает слова:
— У этих детей… очень неустойчивая психика.
И ловит взгляд Лиль.
Правильно, девочка, я бы тоже себе не доверилась. Я бы отлепилась от своего парня, и кинулась бы выцарапывать себе глаза. Кто я такая, чтобы менять план в последний момент? Кто я, чтобы мне доверять? Что я для этого сделала?
Хорошо, что у Герки крепкая хватка.
Держись за нее, парень, и все получится. Только удержи.
Как говорил Кеех?
«Ты берешь и делаешь, берешь и делаешь. Немного того, немного сего — и получается то, что надо. Люди такие простые, не меняются поколениями. Герка так похож на своего деда — его в честь деда и назвали, жаль, никто уже не помнит его имени кроме Хонги, почтительного сына, мастер и мастер, спроси Герку, в честь кого назвали — забылось! Самореализация, чтоб ее; людям нужна самореализация, а мне — преемник, так что придется ему самореализовываться на месте моего преемника вместо деда, жаль только, девчонка осталась, ох мешать будет… недолго, не такая уж проблема — девчонка без рода-племени».
Добрый дядюшка Кеех: дал пра-пра-пра… внуку шанс самореализоваться. Жаннэй тоже добрая: она поставила на девочку, которую Кеех уже списал со счетов. У девочки-то есть друзья, на которых Кеех никогда и не рассчитывал.
Чья доброта победит?
«Мне нужно было его инициировать, и я это сделал, а дальше не ваше дело; вы улаживаете конфликты, тут нет конфликта, и все, что вам нужно — не лезть туда, где все и так неплохо работает».
«Или я сломаю вас».
«Вы же не способны жить без своей скорлупы: не волнуйтесь, вы не одиноки; никто не способен, просто у вас она на виду, хрусть и нет».
«Упс».
«Ну что же вы плачете, что же вы плачете, вот вам платочек, хватит плакать, все не так плохо, я сейчас все исправлю, я же совершенно случайно и не хотел; просто вы такая хрупкая, такая хрупкая, я даже не давил, видите, как все просто? И не надо так горевать, если вы сделали то, что были вынуждены; впрочем, без вашей защиты совесть вас рано или поздно доконает, вы же понимаете — чтобы там ни было, откуда мне знать, почему. Вы юны, а совесть отмирает с годами; ваша еще сильна».
«А толку-то, толку-то бороться, милая Жаннэй? Не Герка так Чецка, или кто-нибудь из них родит сына; рано или поздно я свое возьму, так не стоит и вам гореть на работе».