А почему не Пиит? Дурацкий вопрос. Из этого древнего старика выветрилось все, кроме таких же древних ритуалов и пары видистких мантр.
«Разве ж мыши годятся для серьезных дел? Глупость, баловство одно, думал, не выживет — но мыши живучие».
Да только ты стареешь, дядь Кеех. Стареешь — и потому торопишься.
Есть такие боги: требуют от служителей целибата. Может, и не угадала; да какая разница, если ты торопишься — и ошибаешься тоже. Может, по этой причине, может, просто время твое выходит, главное — к чему это приводит.
Спешка хороша только при ловле блох.
Не стоило заводить этот разговор. Ох не стоило.
И показывать, на что ты способен, тоже: теперь понятно, как с этим бороться. Понятно, чего бояться; к кому еще ты успел зайти той ночью?
— Хрусть, — сказала Жаннэй тихо.
Зверозыки отлично слышат. И Нут поднял ухо, посмотрел удивленно, в кои-то веки заинтересованно.
— Что?
Быть может, к Нутам, и потому брат сегодня только один; или к Яйле, или к Ылли — намекнул на старые связи.
Но не к детям.
На мелочь ты не размениваешься, старик. Мелочь ты размениваешь, не утруждаясь угрозами и разговорами. Забыл давно, каково это — быть ребенком. Уверен, что они ничего не решают и ничего не стоят, податливая глина в умелых лягушачьих лапках.
Жабьих. Вид зверозыка — это важно. Лягушка и жаба — не одно и то же. Да и Жабы все разные.
— Психоз, — пояснила Жаннэй, — мое экспертное мнение, — повысила голос, — нет никакого дара, есть только психоз, спровоцированный внешними факторами. Возможно, имело место внешнее императивное или гипнотическое влияние. Гора родила мышь; мы тратим время на обсуждение обычного подросткового психоза, и вряд ли найдем в этом деле что-то серьезнее.
Не было даже щелчка. И конечно же, ничего не хрустело.
Страх обрушился на нее, подогнулись колени. Пришлось опереться на трибуну. Не трястись! Не клацать зубами! Дышать! Вдох, выдох, снова вдох — пока легкие не вспомнят, как это.
Сзади кашлянули. Жаннэй склонила голову, уставилась на дурацкое колечко. В жизни бы не стала носить такую безвкусицу, но пришлось.
«Ким, купи колечко на счастье… только камушек побольше».
И покруглее. Сама выбирала, перебирала побрякушки на уличном ларьке. Продавщица, привыкшая к школьникам и громким теткам, пыталась торговаться — Ким просто заплатил, лишив ее развлечения.
Удивлен был, конечно.
Напуган. Слишком быстро. Надо было сказать, что в ее роду предпочитали браслеты кольцам, но уж очень забавное у него было лицо.
Она и сама от себя не ожидала, что попросит. Кокетство это вылезло… могла бы просто купить себе сама, но так вдруг показалось вернее и правильнее.
А камушек послушный, показывает все, что надо, молодец: вот зал, полный зрителей, вот парочка влюбленных держится за руки, вот строгий судья, вот девушка держит ответ, склонила голову, смотрит на руки. Подал бы кто лупу, и Жаннэй бы увидела, что та высматривает… а так мелких деталей, конечно, не разглядеть, сюда бы миску с водой или хотя бы чашку кофе; но что поделать, иногда приходится довольствоваться тем, что есть.
Девушку зовут не Жаннэй; пусть будет Жан. Жаннэй сама ничего не говорит; это Жан говорит, а Жаннэй смотрит.
Просто наблюдает.
Она всегда просто наблюдает.
Сосредотачивается на наблюдении, и не остается забот важнее. И дыхание как-то само выравнивается, и ноги больше не подводят. Жаннэй ждет, что же случится дальше.
А Жан?
Жан говорит.
— С девушкой случилась трагедия; юноша был влюблен и, насколько я смогла выяснить, винил себя в произошедшем. И в какой-то момент решил, что он — та самая девушка. В моей практике я видела и не такое. Был парень, возомнивший себя козой. Я не упоминаю многочисленных мудрых правителей и великих воинов, потому что речь не о бреде величия. И я не имею полномочий ставить диагнозы, вы понимаете. Однако я могу предоставить документы, что сейчас Герка рода Ваар совершенно здоров. Была проведена экспертиза. К несчастью, по чьей-то халатности, не было зафиксировано состояние бреда… я не уверена в термине, я все-таки не врач… во время, собственно, бреда. Однако я думаю, что Ассакая из рода Ссок, которая следила за происходящим, согласится с подобным предположением, если вы решите вызвать ее в качестве свидетеля.
Сзади кто-то хмыкнул.
Наверное, какой-нибудь пес. Многие из них умели чуять правду, был у Жан преподаватель-зверозык в институте с песьей кровью, она знала.