Лиль сначала думала просто скрывать сам факт встреч. Но Тьмаверст — городок маленький. Наследник рода Пашт не будет прятаться от каждой бабульки, в которой Лиль примерещится соседка.
А мама любит посплетничать, да и маму любят. Она бы узнала почти сразу, нет смысла скрываться. Это не Лайек, который — дело молодое, про которого и сплетничать-то неинтересно и несерьезно. Это солидный мужчина и договорной брак с чистой кровью вместо выгодной партии. Сплетни поползут сразу же.
— Ко мне заходила Яйла… — Мама воспользовалась небольшой паузой в этом словесном потоке, — заводила какой-то странный разговор… Договорное сви…
— Ты не так поняла! — Перебила Лиль, — Это как раз и значит, что Мрыкла договорилась. Не могла же она это сделать в обход матери? Яйла просто зашла сказать, что не против. Я увидела Кима, когда ходила к Паштам печь шарлотку, помнишь? А Яйла еще тогда все поняла. Она не очень одобряет, но Мрыкла договорилась… Все-таки адвокат, и такой взрослый! Он… он просто из вежливости, — Глаза слезились по настоящему, Лиль все-таки уткнулась в теплое плечо, зарылась носом в колючую шерсть, — Просто из вежливости, но он мне так нравится, и…
Лиль не отстранилась, когда ее мягко погладили по голове — хотя ей казалось, что она не заслуживает этой ласки. Она только что надавила на слабые точки, это была нечестная драка и нечестные приемы.
И ей была противна ее неминуемая победа. Скажи романтикам слово «любовь» и получи индульгенцию: просто, как дважды два. Хотелось, чтобы ее уличили во лжи, рассмеялись над тем бредом, что она наговорила…
Но услышала только мягкое:
— Как хочешь. Это твоя жизнь. Если он тебе и правда нравится — что тут поделаешь? Мы с папой тебе ничего запрещать не будем. Только, пожалуйста… будь осторожна. И помни, если что, мы всегда на твоей стороне. Не наделай глупостей, ладно?
— Не буду. — Соврала Лиль.
Корабли вылавировали. Конечно же. Разве Лиль могла не справиться?
После семейного ужина, немного более тихого, чем обычно, она пошла в ванную, включила воду и отбила Мрыкле смску.
«Все ок, назначайте время».
Ответ пришел почти сразу же.
«Жди до школы, там поговорим».
И это было как отсрочка казни.
Глава 3
В детстве в Жаннэй крепко вдолбили в голову одну мысль: если ты думаешь, что что-то случилось абсолютно безо всяких причин, то ты, скорее всего, крупно ошибаешься. Не бывает беспричинных случайностей. Даже пресловутый кирпич кто-то когда-то криво закрепил.
Отсюда маленькая Жаннэй уже сама для себя вывела вторую: если что-то сделаешь, то будут последствия. У нее не было дара прогнозиста, позволявшего интуитивно определять наиболее вероятные исходы событий, но он ей и не был нужен — она просчитывала действия.
Простая математика: если неизвестных два, то как не корячься, придется составлять систему. Мир для Жаннэй и был такой бесконечной системой из сплошных неизвестных. Иногда она застывала в задумчивости, позволяя ему гудеть где-нибудь подальше от нее — думала, как лучше поступить.
Зять, застав однажды Жаннэй в подобном ступоре, назвал ее киборгом. Для него, живущего интуицией и сиюминутными решениями, долгие размышления о связях между вещами были чужды — как и сама Жаннэй.
Иногда Жаннэй ему завидовала: для того, чтобы понять, кто в компании главный, ему достаточно было там появиться и секунду постоять. Ему ничего не стоило стать душой любой компании. А Жаннэй наблюдала, наблюдала, наблюдала… Сложно стать чей-то душой, когда ты всего лишь сторонний наблюдатель.
Она была им с самого детства: рассматривала жадно в воде ли, в стеклах, в зеркалах, в стеклянных шарах — отражения людей и зверей, лесов, рек, кипящей, интересной жизни, которой ее лишили.И когда она решилась перейти от наблюдений к действиям, этого никто бы не заметил, не попадись на ее пути наблюдатель поопытнее.
Дар во многом предопределяет судьбу человека, формирует характер, взгляды на жизнь.
Потому так опасны новые, едва открывшиеся дары. Это не то, от чего человек может отказаться, но и не то, чем так легко сразу овладеть. Кризис — это борьба с даром, в которой все проигрывают, это ломка личности и рост из обломков личности новой. Только-только оправишься, покажется, что вот теперь-то заживешь себе спокойно и безмятежно, что теперь-то даром владеешь, а не дар владеет…