— К делу, так к делу. — Как-то сразу подобрался, из голоса напрочь исчезли панибратские нотки, — Повлияй на Дангу. Уму сегодня накладывали швы…
— Мне тоже в его возрасте частенько накладывали швы. — Герка качнул коляску, — Бывает. Умарсу повезло, он легко может это прекратить.
— Данга сильнее и, насколько я понял, они бьют скопом…
— Слушай. — Устало сказал Герка, — Я с тобой сейчас это обсуждаю только потому, что немного сочувствую твоему Умарсу. Любой нормальный человек тебе скажет: не может жаба травить кота. Данга — жаба. Умарс — кот. Нет никакой травли. Она невозможна. Твой брат неудачно упал. Все.
— Я не подключал Яйлу, потому что думал, что ты — разумный парень, и мы сможем найти общий язык, но…
— Яйла Пашт-Кеес-Фелх, председатель родительского комитета, верно? Ну, попробуй, объясни ей, что ее сына, кота по рождению, травит какая-то жаба. — Герка ухмыльнулся. — Даже если она поверит, ты только сделаешь Умарсу хуже. Думаешь, почему он не жалуется? Потому что это позор. Он — позорище своего рода, и понимает это. И он им и будет, пока не намотает сопли на кулак и не сколотит собственную кодлу.
— Что за бред? Почему нельзя решить это… цивилизованно?
— Ты учился в Тьенской школе-интернате? Тогда не поймешь. — Безразлично сказал Герка, — Тьмаверсткая школа, со всеми ее корпусами — это просто чуть более честное место, чем сам Тьмаверст. А центральный корпус — самое честное. Главный урок, который там преподают — знай свое место. Твой Умарс не хочет бороться за то место, что принадлежит ему по праву. Причем здесь Данга? Он просто цепляется за свое.
— За счет слабого?
— За счет кота, который не хочет быть котом. За счет позорища. — Герка впервые прямо посмотрел Киму в лицо. — Ты чего, хочешь, чтобы я посочувствовал? Слишком много швов мне накладывали, у меня почти что жабья кожа. Я хорошо помню каждый. — Он постучал себе по лбу. — Я горжусь Дангой.
— Как можно гордиться… этим? — Зашипел Ким.
Впервые с начала разговора уши его заострились, а зрачки сверкнули в сгущающихся сумерках зеленым. Герка встал и пошел по знакомой дорожке в сторону дома, толкая коляску перед собой и то и дело оглядываясь на Кима. Мало ли, кто знает, учат ли в Тьене правильному обращению с трансформацией?
Ким хорошо запер своего кота, и тот вырывался наружу только в движении. Но сейчас, похоже, начал отвоевывать тело.
Ким нагнал его всего несколькими пружинистыми шагами.
— Я спрашиваю! — Сграбастал за ворот.
— Детей разбудишь. — Спокойно сказал Герка. — Угомонись.
То есть надеялся, что спокойно. На лбу выступила испарина, а для того, чтобы коленный сустав не перестроился, приходилось концентрироваться. Не будь с ним громоздкой коляски, он давно бы несся к дому, перепрыгивая через сиреневые кусты и прочие насаждения. А так… На то, чтобы выдрать сестренок из громоздкого кома комбинезончиков, пледиков, ремешков и прочих одеялец, которые и предназначены-то для того, чтобы ребенок не вывалился, потребуется слишком много времени.
К счастью, Ким смог взять себя в руки. Ну, хотя бы выпустил Герку.
— Ты прав. — Сказал он тихо. — Я из Тьена, и ничего здесь не понимаю. Не город, а цирк какой-то! С конями… — Осекся и снова начал шепотом, — Ты, кажется, хорошо в этом разбираешься. Я хочу брать у тебя уроки.
— Может, у сестры спросишь? Мрыкла неплохо устроилась. — Хмыкнул Герка, — Ты меня только раз грязью окатил и за ворот сгреб, почему я должен что-то тебе объяснять? Ты вообще кто?
— Наследник рода Пашт? — Предположил Ким без особой уверенности.
— Официально объявленный? — Переспросил Герка, уцепившись за эту неуверенность, — или так, старший сын?
— Я буду платить. — Сдался Ким. — Тысяча в час, пару часов по выходным, пойдет?
— Через три недели осенние попрыгушки, а я помогаю организовывать. — Развел руками Герка, — Лучше иди к сестре, а не к едва знакомому жабу, а?
Герка упрямо толкал коляску вперед, и до выхода из парка осталось совсем чуть-чуть. Потом пробежать под аркой, и можно будет захлопнуть калитку под самым носом этого настырного кота.
— Сестра занята. — Фыркнул Ким. — Обихаживает мою невесту. — Вспомнив о невесте, он вдруг перекривился, как от зубной боли и зашептал горячо, — Герка, пожалуйста, есть у тебя хоть капля мужской солидарности?
Герка даже уловить не успел, как разговор успел переключиться на мужскую солидарность.
— Нет?
— Две тысячи.
Калитка уже рядом. Немного осталось.
Ким ухватился за ручку коляски.
— Помогу покатить… Три. Я не могу обратиться к семье за объяснениями, пойми же ты!