Она обмякла в этих объятиях, не зная, что делать дальше. В них было тепло, вот что. И плакать хотелось еще больше, а она не могла себе этого позволить. Но и заставить себя вырваться тоже не могла.
- Я рад, что ты... сказала мне. Извини.
- И ты...
- Я тебе поверил. Убедила, да.
Жаннэй казалась себе маленькой девочкой. Когда-то давным-давно ей было лет пять или шесть, и она выпрашивала подарок у старшего брата таким же тоном. Откуда только это всплыло, где таилось?
И кто это у нее отнял?
Она думала, что похоронила свое детство вместе с братом.
Ким отстранился, посмотрел ей в глаза.
- Как ты это делаешь, а? - покачала головой Жаннэй, утирая его платком все еще влажные щеки.
- Просто возвращаю тебе твое спокойствие. Ты в порядке?
- Думаю, мне стоит поболтать с Геркой, когда все кончится. Об... этом всем. Я в жалком состоянии, но я попробую с этим справиться.
За вспышку эмоций, вопреки ожиданиям, было не стыдно; наоборот, стало как-то... легче. Но признаваться в этом она не собиралась - это была слабость.
- Только не надо слишком уж увлекаться, - хмыкнул он, - если все получится, сходим куда-нибудь? Не в Ласточку, упаси Живица. Мне нравится, когда ты пла... Окос, звучит отвратительно. Но, надеюсь, ты поняла.
- Поняла.
Сбежать не удалось: ее схватили за руку.
- Не хочешь - откажись, я не обижусь. Но не уходи от ответа.
- Слушай, я расплакалась не для того, чтобы ты этим пользовался и назначал свидание.
- А я, может, в дружеском смысле...
- Тогда нет, - ответила Жаннэй прежде, чем успела осмыслить, что именно говорит.
- А если не в дружеском? - Улыбка Кима стала до неприличного широкой.
Вот они, Коты - флиртуют, когда судьба их друга под угрозой. На холоде, на чужом крыльце. Это должно было бы отталкивать, но на деле... придавало сил? Как будто он и впрямь верил, что все будет хорошо, и ничто им не помешает. И эта уверенность была заразна.
- Я подумаю. Сначала выиграй для нас это дело. Ты же помнишь - нужно выбить других представителей общества, и...
- Заметано! Не пустишь, да?
Жаннэй отрицательно покачала головой.
- Не в этот раз.
- Ловлю на слове.
Он удалился, что-то легкомысленно насвистывая. Глядя ему вслед, Жаннэй почему-то чувствовала... успокоение?
По крайней мере, она снова могла на кого-то положиться.
- Я не знаю, почему ты мне до сих пор не веришь, - сморщила носик Яйла, - даже Жан мне больше в черепе дырки не высверливает, а ты - не веришь.
Они сидели в актовом зале школы.
В актовом. Зале. Школы.
Это не укладывалось в голове.
Даже после того, как Жаннэй в третий раз объяснила, что это ни в коем случае не судебное заседание. Если доходит до суда, это значит, что ее миссия провалена.
Это - мирное урегулирование.
Сюда не вызывают повесткой, сюда приглашают... или нет. Любой желающий может прийти, любой, кто считает, что его интересы задеты.
Любой, кто боится виновников собрания и считает, что они могут навредить общественному порядку.
Приходят - и рассаживаются по фракциям, островками, стайками, места полно. Вот клубок кумушек, которые просто любят бывать на такого рода мероприятиях, вокруг них - пустые стулья, расползаются сплетни...
Жабы будто поделены надвое, тянутся к двум полюсам. Хонга и Айна Ваар приветствуют родственников помоложе; второй полюс - пустой стул, к нему стараются держаться поближе старики. Ждут.
Дядь Кееха ждут.
Песчанки, пара Коз... даже Змеи...
Из братьев Нут пришел только один, медленно сел за стол на сцене, замер; за недолгое их знакомство Ким так и не научился отличать одного кряжистого и шумного брата от другого. Он даже ни разу не видел их порознь.
А тут - только один.
Возможно, чтобы показать, что они не поддерживают никого - полностью.
Или у другого просто суд.
- Много думать - вредно, - фыркнула Яйла, так и не дождавшись ответа, - ты хмуришься, пялишься на людей, никто не любит, когда на них пялятся. И за что мне такой пасынок? За что?
Когда Яйла нервничала, она становилась говорлива. Бессмысленно, бестолково говорлива, и маленькие лапки с аккуратным маникюром перепархивали с коленей на ручку сумочки, теребили бахрому отделки, жили какой-то своей жизнью. Могло показаться, что Яйла их не контролирует.
Но она была одной из немногих Кошек, которые снимали накладные ногти в салоне, а не собирали с пола после случайной трансформации.
Ким действительно ей не верил.
Слишком сложно было понять: мачеха это говорит, или это всего лишь очередная ее ужимка, чтобы казаться... правильной, что ли?
В настоящей кошке нет настоящего.
Всего лишь почти неуловимые следы настоящего. Как иногда пишут на горьком шоколаде: может содержать следы арахиса, будьте осторожны, аллергики.
А то однажды горло перехватит, раздует - и повезет, если рядом окажется таблетка.
- А мог бы и поверить, знаешь ли, - обиженно ворчала Яйла, - мог бы и поверить. Я бы такую глупость не делала. Ну, было бы у девочки еще годика два бурной юности, что мне, жалко, что ли? Я ж не знала, что так на нее давлю, она же не возражала, ну, переоценила я ее немного, с кем не бывает? Переоценила... И тебя тоже, но тут ничего не поделать, родился с ветром в голове, что уж тут, но Лиль-то толковая... Ну сколько бы они продержались?.. Год, два? Подростки... А теперь посмотри на них.
Ким посмотрел: их устроили в удобных креслах на возвышении в центре. В другой день там мог бы вальяжно устроиться директор, жирный и мудрый Змей, и шипяще петь про свои подвиги во благо детского образования.
Сидят рядом, держатся за руки, пальцы переплетены.
Их не стали разводить по разным палатам, когда нашли. Опасались... последствий. И сейчас стараются не травмировать. На столике рядом - чай, вазочка с конфетами: какие-то леденцы, шоколад... попроси Лиль вдруг апельсинового сока, ей бы тут же принесли.
Тогда она вовсе не сока хотела, а уверенности... спокойствия.
Но не похоже, чтобы это сработало в этот раз.
Кто за кого держится?
У обоих пальцы белые.
Почему-то вспоминалось, как Лиль опускала руки в холодную воду. Тоже тогда была бледная, наверное, чувствовала, что наступит и этот день. Хотя... глупо так думать: скорее ее волновало скользкое бревно, и вероятность не вытащить - а утонуть.
Отчаянно хотелось выйти покурить, но нельзя было. Некогда. Скоро начнется. Ким поймал Геркин взгляд и ободряюще ему подмигнул... тот постарался улыбнуться в ответ.
Бледный до прозрачности, до зеленцы. Или это природный оттенок? Парень взрослеет? Данга, помнится, при определенном освещении тоже становился зеленоват. А у Хонги из человеческого только глаза, и все лицо - жабья склизкая кожа....
И Жаннэй еще не пришла, где она?
Жабы рассаживались в своем секторе. Песчанки... откуда столько песчанок? Рядом. Ылли среди них, беспокойная, суетливая, вертела головой, ерзала, все смотрела на сцену, разве что не размахивала руками. В сером мундире, но без знаков отличия.
Где Жаннэй?
Эдде зачем-то пришел, да еще и притащил с собой четверых своих подопечных. Видимо, будут спрашивать про Попрыгушки... про турслет. Трое в ряд, четвертая, совсем мелкая, уселась у Эдде на коленях и все дергает за нос. Эдде отмахивается. Чихает. Еще.
Ползала желает ему здоровья.
На всех пятерых - темные непроницаемые очки в пол-лица. Смотрится круто, но неуместно.
Где?..
В зал вплыл дядь Кеех...
- Посмотрел? - фыркнула Яйла, - ну так вот, видишь, видишь? Теперь уже не два года. Теперь уже ничего не поделать.
- А зачем? - все-так ответил Ким, чтобы отвлечься от назойливого "где" в своей черепушке. Не так-то просто - оно уже победило даже желание достать сигарету.
- Ну, так было бы проще? - фыркнула Яйла, - Тебе же было бы проще. Знаешь, людей ведь связывают вовсе не красные нити судьбы, или на что там смотрят эти зазнайки-свахи из Храма Живицы. Не-е-ет. Трое детей, ипотека. Общий бизнес. Вот это - крепко.