Но с братом надо что-то решать. Опять нажрется и начнет болтать. Конечно, ему не поверят, но найдутся и те, кто усомнится и подхватит пьяный бред. И что я могу сделать? А ничего. Верных людей нет, из дворца я почти не выхожу. В академию, после долгих размышлений, мне запретили поступать, якобы в целях безопасности. Но теперь-то я понимаю истинную причину моей изоляции. Просто чтобы случайно не оброс нужными связями. И так во дворце все шепчутся, что для империи было бы лучше, если бы старший сын Александра скоропостижно скончался от острого, неизлечимого заболевания, пока онна престол не взошел… А тут как бы и мне смертельный вирус не подхватить, во дворце сыро, да гадюк ядовитых полно, ага…
Итак, то, что я не родной, точно знают три человека: отец, канцлер и брат. Чтобы неприглядная правда не вылезла, необходимо избавиться от всех троих. А заодно и луну с неба достать. Хотя нет, луну проще, наверное.
Мои мысли лихорадочно метались в голове.
Громовы — старинный род, стоящий на страже интересов империи. Владимир Алексеевич — близкий друг императора, его правая рука, разящая длань империи. Один из сильнейших архимагов империи, а, как многие говорят, и всего мира. Он один способен заменить целую армию. Нетерпимый к врагам, но бесконечно преданный родине, он предпочитает решать все вопросы силой. Хотя, как канцлеру Российской империи, ему приходится все же быть и умелым дипломатом.
Отношение ко мне у него было ровным. Вежливая холодная улыбка в лучшем случае, а чаще полное игнорирование, будто я для него пустое место. Подозреваю, что его ненависть к предателям империи перешла на меня. И если этот человек заговорит, к нему непременно прислушаются, это не брат-алкаш, ненавидимый народом из разных сословий, вплоть до дворянского, а авторитетнейший человек. Но раз столько лет молчал, значит, есть шанс, что будет молчать и дальше? Главное — его не провоцировать.
Находиться и дальше в душной комнате, стены которой начали давить меня, лишая здравости суждений, стало для меня просто невыносимо, и я решил прогуляться по Зимнему дворцу. По воспоминаниям Алексея, это было красивейшее место. Неспешным шагом я прогуливался по широким коридорам, не обращая внимания на придворных, что постоянно встречались мне на пути. Нарышкины, что я знаю о них? Княжеский род, маги огня. Хорошая наследственность, сильная кровь. Отец девушки, запавшей в сердце Алексея, не припомню его имя, вроде бы возглавляет Департамент Магических Исследований. При дворе Нарышкины имеют хорошую репутацию, врагов нет, дружны со всеми родами. С Громовыми у них отношения если не дружеские, то приятельские точно. По моему, они даже состоят в далеком родстве. Кто-то там когда-то вышел за кого-то, черт знает, сколько лет назад… Отношение ко мне? Пофигистическое, по моему. Есть я — или нет, никого не трогает. Хотя, с этих аристократов станется. С преданной улыбкой всадить нож в спину — это было здесь в порядке вещей.
Так, что касается его дочери. Черт, как же ее зовут-то? Надо срочно выяснить, а то облажаюсь. Раз уж мой братец обратил внимание на интерес Алексея, то есть, меня, к этой девушке, она рискует стать очередной жертвой его издевательств. Чтобы мне иметь возможность оградить её от этой опасности, нужно, как минимум, познакомиться с ней поближе… К тому же, судя по её заигрывающим лукавым взглядам, она была бы вовсе не против такого сближения!
Мои мысли прервало деликатное покашливание за спиной. Обернувшись, я увидел невысокого, полного мужчину, одетого в парадный камзол, обитый мехом. В руках он сжимал длинную трость из красного дерева с большим набалдашником белого цвета.
— С кем имею честь? — вспомнив про хорошие манеры, поинтересовался я.
— Здравствуйте, Ваше Высочество. Позвольте представиться — князь Тараканов, Валентин Михайлович, Божьим промыслом и высочайшим соизволением, возглавляю министерство образования.
— Очень приятно, Валентин Михайлович, чем я могу вам помочь?
— Прошу прощения, Ваше высочество, вы не могли бы уделить мне десять минут для приватной беседы?
— Приватной? Что-то случилось, что вы не можете сказать это при всех?
— Нет, что вы, — смешно всплеснул он руками. — Совершеннейший пустяк, мне стало известно, что вы — юноша просвещенный, алкающий новых знаний, а мне как раз доставили один интереснейший научный труд…