— Эн две тысячи восемь пэ.
«Ноябрь 2008‑го, пятница», — сразу расшифровал Герман.
— Зря надеешься уйти, — сказал Басунов. — Тебя вычислят за два дня. Для Щебетовского менты тебя везде найдут. А вооружённый грабёж — десяточка.
Герман не отвечал. Он убрал «сайгу», придвинулся к Басунову, отцепил у него с ремня рацию и охлопывал по карманам — на всякий случай.
— А как там у тебя Татьяна? — не унимался Басунов. — В доле с тобой? Ждёт мужа‑добытчика? Пакует чемоданы? Или сразу сухари сушит?
Герман не хотел вестись на провокацию и разговаривать с Басуновым, но об этом нужно было сказать:
— Танюша не в курсе. Она была бы против. Но я с ней не советовался.
— Ты даже жену кинул, — удовлетворённо произнёс Басунов. — Жену свою кинул, своих братьев по Афгану кинул, своего босса кинул…
Герман смотрел в монитор видеорегистрации: парни в салоне сидели спокойно, ничего не почувствовали, не суетились, оружие не хватали.
— С каких пор, Витя, Щебетовский мне стал своим? — Герман напоследок посмотрел в глаза Басунову. — И вы, его шакалы, мне тоже не свои. Своим мне был Серёга Лихолетов. Но Серёга на Затяге.
— Его ты тоже кинул, — злорадно усмехнулся Басунов.
Герман не ответил. Он открыл дверку, выпрыгнул наружу с «сайгой» в руке и захлопнул дверку за собой. Сквозь окно Герман видел, что Басунов ещё что‑то беззвучно говорит вслед ему — уже один в кабине.
На остановке мокли две тётки, на Германа и фургон они не обращали внимания. Окна минимаркета были обращены в другую сторону. Герман подошёл к входу в магазинчик и бросил в урну к пустым бутылкам рацию Басунова. Потом вернулся к «фольксвагену» и стоящей рядом «девятке». Это была его «девятка», он подогнал её сюда сегодня в семь утра.
Бибикнув сигналкой, Герман приподнял корму своего рыдвана и достал связку наручников. Хорошо, что он припас сразу пять пар. Басунов тупо смотрел на манипуляции Германа через лобовое стекло «фольксвагена». Пускай смотрит. Оба номера у «девятки» Герман ещё с утра заляпал грязью. И «девяток» таких в миллионном городе Батуеве — не сосчитать.
Герман побарабанил в боковую сдвижную дверь фургона. Парни в салоне через узкое окошко видели, что это стучится Неволин. Конечно, они знали, что водитель в спецрейсе не должен покидать кабину, что оружия водителю не положено… Однако они же тупые. Они просто не сообразят, что к чему. Не заподозрят. В нештатной ситуации они среагируют как давние приятели, однополчане по Афгану, а не как бойцы службы безопасности.
Дверь откатил Ян Сучилин, и откатил широко. Герман сразу попятил Яна стволом «сайги» и от порога усадил его обратно в кресло.
— Ты чего, Немец? — изумился Ян. — Мозги стряс?
— Парни, это реально ограбление, — вздохнув, пояснил Герман. — Я не хочу стрелять на поражение, но покалечить придётся. Вы же меня знаете.
— А Басунов где? — спросил Лега Тотолин, не вставая.
— Его я уже подвесил на браслеты. Теперь ваша очередь.
Герман бросил под ноги парням гирлянду наручников.
— Ян, надень себе и закрепи Легу с Темурчиком за поручни. Только делай всё очень медленно. Парни, прошу без резких движений.
Глядя на Германа, Ян нагнулся и поднял наручники. Сначала одну пару он нацепил себе на запястья, потом сковал Тотолина и Рамзаева, пропустив цепочку браслетов сквозь поручни на стенках салона. Парни подавали руки нехотя, но не пытались переломить ситуацию.
— Пока посиди, — сказал Герман Яну и уже без опаски сунулся в салон.
Он выдернул карабины из крепежей на оружейных стойках и принялся разряжать их прямо на пороге салона. Отомкнутые автоматные магазины он по‑простецки пихал за пазуху, а затворы передёргивал, сбрасывая патрон на асфальт, и затем, шаркая берцем, отшвыривал патрон в лужу на обочине.
— Ваши винтари оставляю вам, парни. К вам у меня претензий нет. А басуновскую «сайгу» забираю вместе с вашими магазинами.
— Бесполезняк же, Немец, — вдруг глухо произнёс Лега. — Напрасно ты эту хрень затеял. Может, назад отыграешь?
— Я всё продумал, Лега.
— Тебя грохнут.
— Посмотрим.
Герману было сорок два. Высокий, худой и нескладный, он казался небрежно сколоченным из косых досок‑горбылин. Крупный фигурный нос и маленькие глазки близко к носу — как у доброго льва из мультика. Вид у Германа всегда был какой‑то странный — сразу и сонный, и сосредоточенный.
— Ян, снова тебе задание. Набери на панели код: эн две тысячи восемь пэ. Открывай дверь и вытаскивай сюда мешки. Я считал, их пятнадцать.
— Дебил, — угрюмо сказал Лега неизвестно кому.